Дмитрий Косяков
183 года назад, 20 марта 1833 года вышло в свет первое издание романа в стихах Александра Пушкина «Евгений Онегин»
С романом Пушкина «Евгений Онегин» мы знакомимся еще в школе и, возможно, тогда же теряем к нему интерес. Для нас это такая бесспорная классика, что к ней даже как-то не хочется возвращаться: все эти персонажи подробнейшим образом рассмотрены в наших школьных сочинениях, письма Онегина и Татьяны вызубрены и потеряли для нас всякий смысл и интерес.
Однако для современников Пушкина «Евгений Онегин» стал настоящей вехой не только в культурной, но и в общественной жизни страны. Если вдуматься, то он может о многом рассказать и нам. На момент выхода первого издания «Евгения Онегина» 20 марта 1833 года, роман был уже знаменит благодаря журнальным публикациям, знаменит и любим, ведь это был первый роман в стихах на русском языке.
Но Пушкин стал первопроходцем не только в области формы — идейное содержание романа также было неожиданным и новым. Пушкин представил читателям своего уникального героя. Причем уникален Евгений Онегин был для российской литературы, но никак не для российской действительности. Пушкин сумел разглядеть характерные черты эпохи и создать портрет молодого поколения начала XIX века.
Бытует такое представление, что Евгений Онегин — типичный столичный кутила, представитель «золотой молодежи». Однако Онегин вовсе не глуп. Давайте-ка не будем забывать, что он «читал Адама Смита и был великий эконом». Адам Смит был самым глубоким и передовым философом-экономистом своего времени. До сих пор он является непререкаемым авторитетом для западных аналитиков, и только в ХХ веке был вынужден во многих странах уступить пальму первенства Карлу Марксу.
Выходит, что Онегин разбирается в наиболее актуальных вопросах политэкономии — то есть и политики и экономики. Почему же он проводит свое время столь бездарно — в попойках и увеселениях?
Там будет бал, там детский праздник.
Куда ж поскачет мой проказник?
С кого начнет он? Все равно:
Везде поспеть немудрено.
Для этого полезно вспомнить судьбу его непосредственного литературного предшественника — Чацкого из пьесы «Горе от ума» Грибоедова. Чем закончил этот выскочка, который слишком откровенно высказывал свои мнения? Объявлен сумасшедшим и отторгнут обществом. Более того, Чацкого и Онегина разделяет одно очень важное событие. «Горе от ума» написано до восстания декабристов, «Евгений Онегин» — после. Печальная участь, постигшая цвет дворянской интеллигенции, романтиков, осмелившихся мечтать о конституционном строе в императорской России, стала жестоким уроком для всех образованных вольнодумцев и народолюбцев. Одни из них были казнены, другие отправлены в далекую едва освоенную Сибирь, остальные — взяты под пристальный полицейский надзор, превращены в объект полупрезрительного-полубоязливого отношения.
Кстати, один из декабристов, оригинальный и глубокий философ Петр Чаадаев, повторил судьбу Чацкого — был объявлен сумасшедшим. «Слово звучит лишь в отзывчивой среде», — говорил Чаадаев. Этой «отзывчивой среды» он и был лишен и умолк. В новой обстановке всеобщего страха и подозрительности прекраснодушные, наивные говоруны Чацкие были уже невозможны.
Вот что сказал много лет спустя по этому поводу Александр Герцен:
«Энтузиаст Чацкий (герой комедии Грибоедова), декабрист в глубине души, уступает место Онегину, герою Пушкина, человеку скучающему и чувствующему всю свою колоссальную ненужность. Онегин, который вступал в жизнь с улыбкой на устах, с каждой песнью становится все более и более мрачным и, наконец, поглощенный пустотой, исчезает, не оставив никакого следа, никакой мысли. Тип был найден, и с тех пор каждый роман, каждая поэма имели своего Онегина, то есть человека, осужденного на праздность, бесполезного, сбитого с пути, человека, чужого в своей семье, не желающего делать зла и бессильного сделать добро; он не делает в конце концов ничего, хотя и пробует все, за исключением, впрочем, двух вещей: во-первых, он никогда не становится на сторону правительства, и, во-вторых, он никогда не способен стать на сторону народа…»
Онегин открыл вереницу образов «лишних людей», которая стала осью Золотого века русской литературы. Онегин — это инородное тело в своем отечестве. Какие поприща открыты перед молодым образованным человеком его эпохи?
Чиновничья служба? Весь ее смысл заключался в пресмыкательстве перед вышестоящими чинами, бездумном выполнении бессмысленной бюрократической работы. Всю дьявольскую бесчеловечность, автоматизированность чиновничьего аппарата впоследствии описал Гоголь. Кстати, во втором томе «Мертвых душ» и он вывел собственного лишнего человека — Андрея Тентетникова, который также имел большие задатки, пытался служить, но потом все бросил и уехал в деревню.
Военная карьера? Лишнего человека в военном мундире описал Лермонтов. Его Печорин тратит свои силы, свою отвагу, свой спокойный холодный ум на любовные авантюры.
Подобно Тентетникову, Онегин пресыщается столичной жизнью, бросает службу, едет в деревню и пытается принести пользу, если не всему народу и отечеству, то хотя бы собственным крестьянам.
Ярем он барщины старинной
Оброком легким заменил;
И раб судьбу благословил.
Зато в углу своем надулся,
Увидя в этом страшный вред,
Его расчетливый сосед.
Кстати, экспериментальными преобразованиями хозяйства собственных усадеб пробовали заниматься многие декабристы, а одной из целей их восстания была всероссийская аграрная реформа. Корень российских бед, источник отсталости декабристы видели в неэффективности бесплатного рабского труда крепостных крестьян. Кроме того, подневольное состояние крестьян, невозможность пользоваться землей становились источником социальных конфликтов — вплоть до народных бунтов.
Вот как об этом пишет историк Михаил Покровский:
«Ряд произвольных, в порядке крепостнического правосознания, действий помещиков вел к тому, что… крестьянская собственность уменьшалась и уменьшалась, помещик отнимал землю у крестьянина и мешал ему хозяйничать, а крестьянин хотел хозяйничать. На фоне этого развертывается перед нами длинный ряд крестьянских революций: Смутное время, революция Хмельницкого на Украине, восстание Стеньки Разина и, наконец, Пугачевский бунт к концу XVIII века».
Увы, идеи декабристов были реализованы в России с огромным опозданием и лишь частично. Ну, а из единичных инициатив экспериментаторов-помещиков глобальных перемен получиться не могло. Скорее наоборот — общественное мнение и общий механизм хозяйствования вынуждали идеалистов отказываться от своих начинаний. Оказалось, что построить капитализм в отдельно взятой усадьбе — невозможно. Даже сами крестьяне относились к подобным экспериментам подозрительно, не ожидая от господ ничего хорошего. Тут нужен был другой масштаб — требовалось коренным образом реформировать всю экономику и социальные отношения страны. Конечным итогом начинаний отдельных помещиков становилась «обломовщина» — пассивное, полурастительное житье за счет подневольного труда своих крепостных. Обломов — еще один образ «лишнего человека» в русской литературе.
Можно также назвать Бельтова, Рудина, Мышкина и многих других — все они оказались лишними в своем отечестве именно потому, что внутренне были слишком сложно организованы для роли шестерней в довольно грубо сколоченном механизме.
Онегин (как и Пушкин) попытался найти свое счастье в любви, но (как и Пушкин) потерпел в этом неудачу. Добавлю, что таким же лишним оказался и Владимир Ленский, воспитанный на немецком романтизме и идеалистической философии. Если бы не случайная смерть, то его бы ждала судьба провинциального Манилова — тоже своеобразная смерть, недаром ведь Манилов был причислен Гоголем к «мертвым душам».
Таким образом, Пушкин и его литературные соратники показали, что человек с умом и сердцем в России 20-х — 40-х годов XIX века оказывался лишним, чужим как для власти, так и для народа.
Актуальна ли эта мысль романа для сегодняшнего времени? Увы, да. Современный Онегин, образованный, критически мыслящий человек наших дней испытывает неприязнь (взаимную) к миру чиновников, но и органической связи с народом не чувствует. Сегодня на новом витке исторической спирали мы снова переживаем эпоху «лишних людей».
Опубликовано в искаженном виде: Regnum 20.03.2016
Что случилось ... 