Мастер и Маргарита XXI. Гл. 9. Ниточки обрываются

Конечно, всё это время Боря не просто так занимал директорское кресло, а успел натворить немало дел, как будто чувствовал, что срок его будет не так долог, как хочется. Например, организовал творческий вечер местного писателя, доказывавшего, что Великой отечественной войны не было, успел толкнуть налево часть фондов, вместо переделкинской пиццерии открыл закрытый клуб «Тет-а-тет» под управлением все того же Бяшкина, урезал штат и сократил зарплату всем работникам, а на сэкономленные средства учредил фиктивные должности и рассадил на них своих родственников и друзей. Пусть зарплата по ним была небольшая, зато на работе появляться вообще не требовалось. Провёл съезд ветеранов чеченских войн, который чуть не закончился погромом местной синагоги. Поубирал имя и изображение Ленина откуда только мог, даже из сувенирной лавки, хотя бюстики Ильича всегда пользовались завидным спросом у туристов. Не посмел он притронуться только к «Красным залам», хотя и чувствовал, что там что-то затевается, и дал себе слово покончить с ними при первой возможности.

Когда кабинет занял вчерашний пресс-секретарь Димочка Курский, первым делом он пообещал, что ничего из дирижёровских завоеваний он трогать не будет — оставит всё, как есть. Так ему сказали Грачёва с Волочёвой, а он был мальчик внимательный и исполнительный.

Тревога Дирижёрова по поводу предстоящего Большого События передалась и ему. Филологическим оком он вчитывался в текст вывешенного на сайте анонса: «Большое красное событие. Коммунистическая идея в действии. И её ниспровержение». Мелким шрифтом был приписан цикл аккустических концертов «тов. Дохлого и Грибоедова». Посылать кого бы то ни было или идти самому на концерты с разведкой было уже поздно: они прошли. Оставалось только Событие. Им уже интересовались и наверху, но Димочке нечего было ответить. Публика событием подлейшим образом живо интересовалась и раскупала билеты.

Ожидать поддержки и помощи в министерстве по этому поводу не приходилось, музейные работники смотрели на него, как на врага: Переделкин, хоть и был жаден и глуп, но все-таки считался иногда с мнением сотрудников, а Димочка был для них лишь рукой, с которой бессмысленно говорить, поскольку голова находилась в каком-то другом месте. И Курский призвал в кабинет единственных людей в музее, которым он сейчас мог доверять — своего тёзку и однокашника Митьку Безденежных и завхоза Михалыча.

Митька Безденежных был единственным сотрудником, которого Курский позволил себе привести в штат — они были знакомы ещё по университетской команде КВН. Дима классно плясал и изображал президента.

Михалыч был единственным из сотрудников музея, кто открыто поддержал и приветствовал приход нового зелёненького начальника, когда его представляли коллективу.

Курский осмотрел свою «элиту»: первый подтянут, элегантен, правда, глаза пустые, как пуговицы; у второго, напротив, расплывшееся лицо старого развратника, зато и глазки игривые, хитрые.

Для начала Димочка дал им ознакомиться с анонсом и с текстом договора. Безденежных поморгал глазками:

— А что такого? Нам как раз к юбилею тематически подходит.

— Не нравится мне эта «красная идея». Да ладно, мне. Как на это наверху посмотрят?

— Ну, тут же написано «её опровержение». Вот и прекрасно.

— А что ещё можно поделать? — подключился Михалыч. — Вали всё на Дирижёроваа с Переделкиным. Тебе ж сказали, всё, как есть оставить? Вот ты и исполняешь в точности.

— Кстати, о Переделкине — Димочка посмотрел на Михалыча своими внимательными маленькими глазками. — Какой у него личный электронный ящик? Случайно, не vot-gde@?

— Этот! А что, от него что-то пришло? — встрепенулся Михалыч.

С указанного адреса действительно пришло письмо с просьбой денег на билет из Америки и требованием восстановить на директорском посту. Дирижёров знал, но по понятным причинам умолчал о нём. Недавно принявший дела и пароль от корпоративной почты Димочка тоже ознакомился с письмом, и ещё не решил, как с ним лучше поступить. Дополнительные сомнения вызывало то обстоятельство, что деньги на билет предлагалось выслать в калифорнийский Диснейленд. И это наводило на мысль о дурацком розыгрыше. В раздумии Димочка стрелял глазами то на Михалыча с Митькой, то на монитор компьютера, как вдруг почта чирикнула и показала очередную депешу с адреса vot-gde@.

Димочка от неожиданности выдохнул:

— Ещё одно!

Михалыч, как будто так и надо, зашёл ему за спину и уставился в монитор, за ним потянулся и Митя, но Димочка поспешно свернул окно. Чтобы отвлечь молодого начальника от своей наглости, Михалыч тут же перевёл тему:

— А может, на него настучать, куда следует? У меня знакомый есть в органах.

— На кого настучать?

— Да на профессора и всю его шайку. Что у нас на него есть? Ведь Переделкин пропал сразу подписания контракта? Можете мне копию сделать? Я сношу куда нужно.

— Ни в коем случае! — Димочка боялся скандала, и ещё он подумал, что Михалычу доверять нельзя — слишком самостоятельный.

Завхоз был отпущен, тёзки остались одни. Теперь молодой директор решился прочесть поступившее письмо. Переделкин, похоже, почуял, что ниточки тянутся и дрожат, и что ему не следует надеяться на лёгкое возвращение в директорское кресло. Поэтому он запоздало предлагал своё участие в конкурсе, в крайнем случае, просил разрешения организовать при музее на собственные средства отдел социально-экономических исследований или поликлинику. «Это он еще в музее натаскал, или в Диснейленде уже успел заработать? — мелькнуло у Димочки. — Грачёва и Велимир Святополкович наверняка захотели бы с ним пообщаться по поводу денег».

В случае отказа по всем пунктам Переделкин грозился пожаловаться в местную «Старую газету», обещал выразить несогласие по поводу увольнений и назначений, сделанных Дирижёровым.

В журналистских играх Димочка поднаторел, у него были хорошие учителя, и он прикинул, что неплохо бы заранее дать пресс-конференцию (новый директор крупнейшего музея — повод подходящий) и на ней сказать что-нибудь в духе того, что у музея много проблем, оставшихся в наследство от прежнего руководства, мол, Переделкин музей развалил, а я теперь восстанавливаю. А Дирижёроваа… Дирижёрова можно не вспоминать. К нему, как видно, претензий ни у кого наверху нет. В общем, Мишу можно было оставить там, где он сидит, и общение с ним оборвать.

Но надо было в любом случае поскорее предупредить Десницкого, который с некоторых пор стал лично опекать молодого пресс-секретаря и дал ход его карьере. Ещё перед конкурсом Десницкий позвонил ему и сказал: «Выбирай, парень!» Димочка согласился не мгновенно: побаивался занимать пост вопреки тандему Дирижёрова и Грачёвой и сразу после таинственного исчезновения Переделкина. А Десницкий далеко… Но Велимир Святополкович, почуяв его нерешительность добавил: «Середины не бывает. Либо ты скачешь прямо в рай, либо вечно падаешь вниз». И лишь тогда Димочка решился.

Теперь он отпустил Безденежных, взяв с него слово никому не рассказывать ни про сегодняшний разговор, ни про письмо, и принялся писать электронное послание «великому и ужасному». Увы, при отправке сообщения произошёл какой-то сбой. В уведомлении сообщалось: «У вас неоплаченный долг перед narod.ru». Это было странно, ведь сайт и почта музея находились на ином сервере. Тогда Димочка набрал номер Десницкого. Но абонент оказался недоступен. Хриплый лающий голос тянул в трубке: «Жи-изнь, как всегда, на месте!» А потом вдруг тот же голос сердито сказал:

— Твой час настал, Димыч. Все блага в этой жизни ты получил, хрустящие дела теперь у тебя пойдут отлично. Чего тебе ещё надо? Сиди и не суетись. Учти, что мы за тобой жадно наблюдаем.

— Кто это говорит? — крикнул Курский.

— Компромисс! — и снова хохот похожий на лай, постепенно перешедший в короткие гудки. Связь оборвалась.

Но оставим директора наедине с его мучительными сомнениями и посмотрим, чем заняты его помощники. Оба они не стали терять времени: Михалыч созвонился со своим знакомым фээсбэшником, пообещал ему зацепку для карьерного роста и тут же договорился о встрече, а Митя в это же самое время договорился о встрече с министром Анечкой Волочёвой. Ему очень хотелось сойтись с ней покороче: за время учёбы он успел переспать с девятью женщинами — как было бы роскошно, чтобы десятой стала сама Волочёва! Вдруг она уже устала от своих высокопоставленных стариков?

Фээсбэшник приходился Михалычу соседом по даче, и Михалыч давно точил зубы на его участок. Фээсбэшник хозяйством почти не занимался, а Михалыч мечтал о более масштабных посадках и о большом сарае под всякое барахло. Сосед постоянно дразнил Михалыча, что продаст ему участок за сущие копейки, как только переведется в Москву. Но для нового назначения ему всё не хватало большого политического дела. Вот, о чём думал Михалыч, когда решил настучать на таинственного профессора.

Раньше он никогда не давал показания тайной полиции, и вместе с долей страха испытывал приятное возбуждение от того, что наконец осуществит то, к чему призывали дикторы в автобусах и буквы антитеррористических плакатов — сообщит о подозрительном лице. У него даже слегка разболелась голова. Впрочем, это могло быть связано с надвигающейся грозой.

Михалыч выбежал из музея. Солнце еще не село, но небосвод быстро темнел, ветер гнал по площади запоздалый мусор — готовил сцену для предстоящего ненастья. Завхоз, как назло, именно сегодня был не на колёсах — отдал свой любимый хендай в починку. Стало быть, предстояло добраться до автобусной остановки. Михалыч нахлобучил кепку и сделал первый шаг, но блестящая решётка сливного желоба как-то неприятно резанула его по глазам, вызвав непривычный эпилептический эффект и усугубив головную боль.

Город в последние годы активно перестраивался, плиты на площади перестилались уже третий раз за год. Вот и на этот раз они были взломаны и взрыты. Михалыч запрыгал по колдобинам к пешеходному мосту, но оказалось, что мост демонтирован. И как он мог забыть! Ведь сам же радовался этому обстоятельству, поскольку дорогу расширили, и ему стало удобнее ехать домой. И где теперь переход?

Где-то вдали, кажется, мигнул светофор, и Михалыч устремился туда, поминутно спотыкаясь на вывернутых плитах. Но путь ему преградила строительная площадка. Здесь строился Воскресенский храм. Борцы за восстановление исторической справедливости из православного фонда «Благопотребие» добились-таки строительства храма, хотья и в некотором отдалении от исторического места. Уже высилось кирпичное здание, хотя неоштукатуренное и без куполов. Михалыч стал растерянно озираться, соображая, как бы поскорее попасть на остановку. «И куда же я?» — пробормотал он. Голову крутило и вертело, соображать не получалось. И, как назло, спросить было не у кого, напуганные грозой граждане не казали носа на улицу. Тут начал капать косой дождь.

Михалыч припустил через стройку. Пробежал мимо храма, но тут небо над головой раскололось, дождь перешёл в ливень — рухнул стеной, так, что вообще стало ничего не видать, и завхоз был вынужден забежать в недостроенный храм. Неудивительно, что в этом светопреставлении сторож не заметил и пропустил Михалыча.

Недостроенные храмы производят большее впечатление, чем приведённые в маркетинговый вид. На фоне мрачных неотделанных стен ярче сияют провалы окон. Здание ещё не предназначено для людей и довлеет само себе, обретает самостоятельную суть и волю. То же и с разрушенными храмами (только они не ещё, а уже), и вообще со всеми зданиями — от дворцов до дачных домиков.

Конечно, Михалыч не думал об этом, его знобило и колотило, он лишь мельком глянул вверх, на уходящие под купол хитросплетения строительных лесов. Во вспышке молнии они показались похожими на паутину. Михалыч набрал номер своего соседа, но тот наотрез отказался ехть за ним в такую грозу.

«Чтоб ты сдох», — выругался про себя Михалыч. И в этот самый момент он услышал шорох за спиной. В храме оказались ещё двое. Михалыч узнал их, спутников «красного профессора» из Праги. Парень с разбитым лицом — Грибоедов. Сегодня на нём была чёрная кожанка. А рядом, конечно же, огромный чёрный пёс. Впрочем… пёс вдруг приподнялся, и Михалыч увидел, что то, что ему в потёмках показалось псом, было небольшого роста мужичком с татарской мордашкой. Мужичок был пожилой и сильно небритый в очках с треснувшим стеклом, одет он был в джинсы и чёрную рубашку, почему-то совсем сухую, в то время как у Грибоедова капли стекали с волос и мокрая кожанка блестела в свете молний.

— Господин Михалыч, куда же вы в такие дожди и без коня? — проговорил он резким лающим голосом.

— Ближе к делу, Петербург, — обратился к спутнику Грибоедов, и при этом в его рту зловеще сверкнул железный зуб.

Михалычу стало страшновато, хотя он был крупнее и пузатее двух помощников Апрельского вместе взятых. «Кто же меня сдал? — мелькнуло у него в голове. — Безденежных, как пить дать!» Однако татарин начал не с угроз а с подкупа: он предложил Михалычу никуда не ходить, никого не сдавать, и получить за это деньги. Завхоз был зол на соседа-фээсбэшника, бросившего его под дождём. Да и непричёсанные эмиссары Апрельского не были похожи на провокаторов — скорее, на бардов из подземного перехода у театральной академии.

И всё-таки ночь, гроза, мрачная недостроенная церковь… Михалыч трусил и старался подавить свой страх фамильярностью:

— Что же это вы такие патлатые ходите? Парикмахерская тут рядом.

— Так вы разве не знаете этих парикмахеров? Им как ни объясняй, что тебе нужно, всё равно постригут под модного дебила, — улыбнулся татарин.

— Давай сюда свои деньги, — крикнул Михалыч с напускной сердитостью и вырвал у него помятые бумажки. — С чего вы вообще взяли, что я куда-то собирался? Кому вы нужны?

Тысячных бумажек было порядком, Михалыч никак не мог сложить их в аккуратную пачку. И тут произошло нечто сверхъестественное. Грибоедов произнёс загадочные слова:

— Кто за всех, если дух на двух?

Ладони завхоза пронизала острая боль. Вместо денег в них вдруг оказались два длинных гвоздя, вбитых по самые шляпки. Окровавленные острия торчали с тыльной стороны.

— Что это? — взвыл Михалыч и упал на колени, а Грибоедов подошёл к нему и неловко ударил по лицу. Кепка слетела с лысой головы.

— Эх, не умею ковать железо, — сказал Грибоедов своему спутнику, которого он назвал Петербургом. И уже Михалычу. — Мы про тебя знаем столько, что хватит на любую дыбу.

И неожиданно он извлек из-за спины щит и копьё.

— Ох, спаси меня, бог, — успел прошептать Михалыч, но это не помогло…

Митя Безденежных пережидал ненастье в подземном переходе. Один раз он попытался выбежать наружу, но ливень усилился, встал сплошной стеной и мокрой метлой загнал его обратно. Обычно на ходу он слушал музыку в наушниках, но сейчас он их вытащил и очень странно ощущал себя, слыша вокруг только шум дождя и гул автомобилей. Стены перехода были покрыты рисунками, надписями и растерзанными афишами. Свет в тоннель проникал только со стороны выходов, а в середине скопилась темнота.

И вот Мите показалось, что в середине этой темноты начинает просматриваться какой-то силуэт. Митя долго вглядывался в этот удивительный обман зрения и не заметил, как под его ногами скопилась лужа, натекшая со ступенек. Ощутив холод, он был вынужден сделать пару шагов вглубь перехода — навстречу таинственному силуэту. Теперь он разглядел, что в темноте, вроде бы, стоит девушка. По идее, это обстоятельство должно было обрадовать Митю, который был готов флиртовать с кем и когда угодно. Но сейчас фигура произвела на него гнетущее впечатление. И даже когда девушка сама шагнула к нему, и он разглядел, что она привлекательна, даже сексуальна, и даже, может быть, чересчур.

Завитки волос окружали голову огненным ореолом и касались обнажённых плеч. Дальше — коричневая кофточка с блестинкой, руки в браслетах и кольцах, мини-юбка, сапожки. «Неужели ей не холодно так?» — подумал Митя и зябко вздрогнул, отметив белизну, если не сказать синеву, кожи незнакомки. И её лицо… можно было бы счесть точёным, аристократическим, но вот она чуть повернула голову, свет лёг иначе, и её голова уже показалась обтянутым кожей черепом, глаза утонули в чёрных впадинах, губы болезненно ссохлись, даже щёки провалились.

Она двинулась к нему, разнузданной походкой стриптизёрши и, как бы отвечая на невысказанную мысль своей жертвы, проговорила резким, скрипучим голосовм:

— Стыдно, когда не видно!

Митя вздрогнул и кинулся прочь из перехода, но по ступенькам стекал уже настоящий поток, не даром горожане называли этот переход «Реки Сибири». Заместитель директора поскользнулся и съехал по ступенькам вниз на брюхе.

— Куда же ты без меня? — строго проговорила рыжая ведьма, схватила Митю необычайно сильными руками и резко подняла его. Мите показалось, что его вздёрнули на дыбу. Десятая женщина Безденежных действительно оказалась роковой.

Дмитрий Косяков, 2018.

Мастер и Маргарита XXI. Гл. 1. Как здорово заводить новых знакомых.

Мастер и Маргарита XXI. Гл. 2. Шимон и Шауль

Мастер и Маргарита XXI. Гл. 3. Пластилин

Мастер и Маргарита XXI. Гл. 4. В Салоне ВХУТЕМАС

Мастер и Маргарита XXI. Гл. 5. Забанен и заблокирован

Мастер и Маргарита XXI. Гл. 6. Красные залы.

Мастер и Маргарита XXI. Гл. 7. Преображение блогера в журналиста

Мастер и Маргарита XXI. Гл. 8. Дохлый и Грибоедов

Мастер и Маргарита XXI. Гл. 9. Ниточки обрываются

Мастер и Маргарита XXI. Гл. 10. Антон становится героем чёрно-белого фильма

Мастер и Маргарита XXI. Гл. 11. Большое красное событие