И вот мы пришли заявить о своих правах, да!
Слышишь шелест плащей — это мы…
Дальше действовать будем мы!
Виктор Цой
Игорёк жил в съёмной квартире. Он презирал своих родителей за то, что они не смогли обеспечить его собственным жильём. Для того, чтобы взять ипотеку, во-первых, ему пока не хватало собственных средств и рабочего стажа, во-вторых, «белая» часть его зарплаты была слишком мала, и в-третьих, он так и не определился, хочет ли оставаться в родном городе, и не лучше ли махнуть в Москву или Питер, а то и вовсе свалить за границу.
Жильё он снимал в центре, в старом доме с высокими потолками и любил этим похвастаться, хотя, на самом деле, ему просто не хватало денег для съёма квартиры в какой-нибудь престижной новостройке.
Поскольку он уже был сыт, то, придя домой, он лишь отхлебнул из лежащей в холодильнике здоровенной бутыли с «Кока-колой» и сразу уселся за компьютер. Новых сообщений и писем не было, если не считать вездесущий спам: девушка предлагала проголосовать за неё в конкурсе, парень — сходить на рок-концерт с участием его группы. Раздражённый тем, что не может уйти в электронное общение от памяти о сегодняшней встрече с Владой, он забанил одного из спамщиков (парня, конечно). Полистал новостные ленты в социальных сетях. Сетевое сообщество публиковало селфи: один сфотографировал себя в автомобиле, другой в лифте с зеркалом, третий в дурацкой шапке, четвёртый у микрофона с гитарой в руках. Ещё были фотографии «глубокомысленного» содержания, например, старый сарай с подписью «This is Russia». Игорёк вздохнул и лайкнул это фото. Тээкс… реклама грантового конкурса проектов по развитию толерантности. «Им ещё не надоело? — подумал он. — Толерантность это позавчерашний день. Ладно бы ещё толерантность к геям, так нет же там дальше про адаптацию мигрантов что-то. Кому сейчас нужны все эти чучмеки? Пусть едут в свой Умекистан». Впрочем, тут он почувствовал, что перегнул палку. Так что лайкнул и это сообщение. Дальше ещё один конкурс, победителю достанется 3000 рублей. «Для участия нужно вступить в сообщество и перепостить эту запись». Дальше… организация спасения бездомных животных «Кастратики» предлагает кому-нибудь взять к себе очередного пёсика… Вот Влада выложила свои фото… А ч-чёрт!
Он попробовал переключиться на Youtube, бесцельно бродил по знакомым сайтам, но всплывающая реклама с обнажённыеми девушками постоянно мелькала на краю взгляда, на краю сознания, настраивая мысли определённым образом. Тогда он попробовал разыскать порно с девушкой, похожей на Владу, но найти такое было нелегко. Для этого потребовалось бы вбить в поисковик целую поэму с описанием её внешности. Тогда Игорёк решил выяснить, что же такое диалектика. Первым делом полез на Луркмор — интернет-энциклопедию, где обо всём на свете писалось с пренебрежением и иронией. Это был его любимый ресурс, поскольку он давал не только информацию, но и саркастически принижал всё, делал несерьёзным, а также сразу выдавал набор шутливых высказываний, которыми можно было пользоваться в беседе со сверстниками. Игорёк уже привык мыслить луркморовскими категориями — ЧСВ (чувство собственной важности), ПГМ (православие головного мозга) и т. д… Увы, статьи «диалектика» на сайте не оказалось. Только давались ссылки на фамилии Переслегин и Троцкий, но это мало о чём говорило.
Вздохнув, он открыл Википедию — более серьёзную электронную энциклопедию, впрочем, тоже доступную для правки всякому сетевому бездельнику. «Диалектика — метод аргументации в философии, а также форма и способ рефлексивного теоретического мышления, имеющего своим предметом противоречие мыслимого содержания этого мышления». Игорёк шевелил губами, пытаясь вникнуть в суть: «Мышление… имеющее своим предметом… противоречие содержания этого мышления…» Кто пишет такую фигню? А, тут даже ссылка есть на «Новую философскую энциклопедию» в четырёх томах. Солидно, конечно, но написано, видимо, «для своих».
Тогда он написал в Гугле: «диалектика — г***о» — и попал на какой-то анархистский сайт. Анархия, конечно, весело, но это для младшего школьного возраста… Если Влада увлеклась этим, то, видимо, ненадолго. А для разговора её лучше пригласить… пригласить… Куда бы её пригласить? В ресторан идти, пожалуй, откажется. А попыток-то у него ведь немного: после пары неудач уже покажешься навязчивым. В кафе — не солидно. Концерт — самый подходящий вариант. Концерт кого? Ведь он пока не знает её вкусов. Ну, это пять секунд. Он заглянул на её страничку «В контакте». Как и ожидал, в её аудиозаписях были малоизвестные Игорьку западные эстрадные группы. Ну, например, что такое «Stars on 45», кто такой Andrew Lloyd Webber? Сам он тоже слушал только англоязычных исполнителей, но других, а ведь их такое море, англоязычных исполнителей, даже в России… Позвать на концерт классической музыки? Ещё засмеёт, пожалуй. Вот если бы приехал в нашу глушь какой-нибудь Depeche Mode, все вопросы сразу бы снялись — их любят абсолютно все. А тут — то фестиваль шансона, то Надежда Бабкина. Звёзды мировой величины, если и наезжали в Россию, то выступали исключительно в официальной или культурной столице. Если же звезда начинала колесить по другим российским городам, это означало, что дела её совсем плохи… Наконец, просматривая афишу городских событий, он наткнулся на концерт группы «Аквариум». Что делать? На безрыбьи и русский рок сойдёт. Всё-таки БГ считается рокером-философом. Для решившей поиграть в интеллектуалку девочки может подойти.
Билеты он купил через сайт сразу, но до концерта оставался ещё месяц, и Игорёк решил немного подождать, прежде чем приглашать Владу. Надо уметь выдержать паузу, чтобы возвратить себе ЧСВ…
Жизнь закрутилась в привычном ритме: Интернет в офисе, Интернет дома, пробки. Он не забывал о Владе, но, когда он уже был готов сообщить ей о предстоящем концерте, его опередил неожиданный телефонный звонок. Раиса приглашала его в гости в ближайшую субботу, поскольку Влада обещала познакомить их с одним «интересным молодым человеком».
Вокруг сердца мигом скопилась холодная злость. Вот оно что! Соперник. Мистер Диалектика.
На самом деле Влада собиралась представить нового знакомого только родителям, но Юрий Нилыч повелел Раисе пригласить и Игорька. Ему хотелось отомстить либеральному племяннику за его дерзкие речи. Только позже, когда дело было уже сделано, он спохватился, что знакомец Влады тоже может оказаться либералом, и тогда Юрию Нилычу будет трудно одержать верх в дискуссии. Но сделанного не воротишь. Оставалось ждать. В рамках подготовки к бою он попробовал ещё раз почитать Карамзина, но быстро запутался в бесконечной беготне и взаимном истреблении князей так что снова переключился на газеты и выпуски новостей.
Все готовились к встрече с загадочным гостем по-своему, хотя каждый старался, чтобы его подготовка осталась незамеченной: Раиса запекла куриные крылышки с картофелем, открыла банку солений; Юрий Нилыч надел не самую парадную, но свежевыглаженную рубашку и свои лучшие очки в позолоченной оправе; Игорёк зашёл в парикмахерскую, где ему несколько взъершили причёску, что более подобало отверженному герою, а также нацепил голубую толстовку с изображением Микки Мауса (это уже для Юрия Нилыча).
Когда Игорёк явился к Комаровым и снял пальто, то первая реакция Раисы была умилённой: «Ой, какая у тебя мышка!» Юрий Нилыч лишь сердито поджал губы. Но он не спешил заводить с племянником очередной спор — копил силы для главного гостя — спросил только, как Игорьку нравится погода, и, услыхав в ответ, что погода отвратительная, пустился в длительные воспоминания о том, как ездил в 1981 году в Семипалатинск (вот там была погода!).
Игорёк сидел нахохлясь, смотрел на ночные огоньки за окном, на капли дождя на стекле и не ждал от жизни ничего хорошего. Город был погружён в сине-чёрную мглу, только абрикосово тлел одинокий фонарь над детской площадкой да металлически поблёскивал мокрый асфальт. Мир по сю сторону стекла был окрашен жёлто-бурыми оттенками старой мебели, полинявших обоев в цветочек, истоптанного линолуема, печенья и картофеля на столе. Сидевшие на кухне люди словно плавали в растопленном маргарине; старым, прогоркшим маргарином пропах и рассказ Юрия Нилыча про жару в Семипалатинске, про пожирание арбузов в голом виде на солнцепёке…
Но вот, в прихожей зашебуршало, раздались приближающиеся шаги и в кухню вступила Влада в фиолетовой кофточке поверх платьица с узорами цвета морской волны. В глазах светится торжество. Но впечатление от её появления затмил тот, кого она привела с собой. Следом за хрупкой девушкой в кухню протиснулся широкоплечий высокий парень.
Его появление словно бы раздвинуло стены, превратив тесное помещение в античный храм, своды которого подпирают каменные гиганты. Не сказать, чтобы гость был необыкновенно высок, но выглядел таким по сравнению с миниатюрной Владой, согнутой Раисой, приземистым Юрием Нилычем и щуплым Игорьком.
— Знакомьтесь, это Роман, — сказала Влада.
Молодой человек в джинсах и тёмно-сером пиджаке поверх светлого джемпера обладал бледной кожей и белыми курчавыми волосами, серые глаза его смотрели дружелюбно, но цепко, изучающе из-под нависших надбровных дуг, как из амбразуры. Толстые губы были растянуты в широкой улыбке, обнажавшей ряд мощных зубов. Вообще низ лица был крупнее, массивнее, чем лоб. А вот ушки и нос его были невелики и несколько прижаты к голове. Раиса, обладавшая образным мышлением, сравнила его с «негром, выкрашенным в белый цвет».
Роман пожал руку Юрию Нилычу, повалял дряблую ладошку Игорька в своей крепкой руке. «Наверное, качается», — подумал Игорёк.
— Роман преподаёт у нас историю, — продолжала рассказывать Влада. Это заявление вызвало удивление: образ молодого человека скорее подходил для спортсмена а то и вовсе древнего викинга. А тут — преподаватель. Впрочем, кто чем только сегодня не занимается…
Раиса завертелась в вихре блюд и столовых приборов, рассаживая, накладывая и подавая. Мужчины сверлили гостя ревнивым оком, но он, похоже, не замечал этого, скромно молчал и улыбался, а Влада, в свою очередь, внимательно следила за тем, как смотрят родные на её протеже. Несмотря на протест Романа, Раиса навалила ему в тарелку целую гору картошки с курицей.
— Так значит, историк? — степенно осведомился Юрий Нилыч, протягивая гостю хлебную вазочку и соображая, обращаться к нему на «ты» или на «вы».
— Ну, да.
— А по какой истории специализируетесь — по отечественной или зарубежной?
— Интересуюсь всем помаленьку, но диплом писал по отечественной истории, даже, можно сказать, на региональном материале.
— Вот как? Это похвально, — оживился Юрий Нилыч, стрельнув глазами в сторону Игорька. — А то ведь, знаете, сегодня молодёжь всё чаще на Запад смотрит.
— Это прискорбно. У нас и у самих есть много достойного внимания, — сдержанно ответил молодой человек.
— Например? — вклинился Игорёк.
— Да хотя бы наш заповедник, — решил помочь Роману хозяин дома.
— Ваш заповедник уже почти весь дачами чиновников застроен, скоро от него совсем ничего не останется — одни пеньки.
— Да, но ведь это не повод уезжать из страны, — улыбнулся Роман.
— Почему же не повод? Кто же мне запретит?
— Хотя бы здравый смысл. Ведь в Европе с заповедниками ещё хуже. Лесов там практически не осталось. Даже наш на ладан дышащий центральный парк в той же Польше за лес сойдёт.
— А ты бывал в Польше? — Игорёк уже готовился подловить противника: если тот сознается, что не бывал, то можно будет сразу же закончить разговор саркастическим «всё [с тобой] ясно».
— У меня там друзья. И давайте пока что на «вы», — спокойно ответил Роман.
— О’кей. Но экология у них всё равно лучше…
— Спорить не стану — лучше. Но именно в городах и, в частности, за счёт более высоких требований к техническому состоянию автомобилей. Вот вы водите автомобиль?
— Естественно, — обиженно дёрнул плечом Игорёк. Ему хотелось как можно скорее пшикнуть губами и сказать «всё ясно».
— Так вот если вы согласны повысить расходы на его содержание раза в два-три, и если все остальные автомобилисты в России согласятся на это, то и у нас можно будет несколько улучшить экологию.
— Ага, тогда половина автомобилистов на велосипеды будет вынуждена пересесть.
— Вы не поверите, но в Европе многие так и сделали.
— Ну, допустим, — не унимался Игорёк, он чувствовал, что спор затягивает его, но уже не мог остановиться, — я готов повысить расходы на содержание автомобиля, но пусть тогда государство вернёт мне налоги, которые я плачу. И так уже последнюю рубашку содрать норовят, скоро в трусы мне полезут.
Влада, Юрий Нилыч и Раиса с интересом следили за поединком. Влада чувствовала себя дамой на рыцарском турнире, Юрий Нилыч мысленно потирал руки, довольный тем, что сумел стравить молодых людей, а сам теперь может наблюдать со стороны. Раиса опасалась, как бы спор снова не переродился в ссору.
— Видите ли, в той же Европе расходы у обывателей гораздо выше по всем статьям: коммунальные услуги — свет, вода, газ, отопление — гораздо дороже, образование стоит гораздо дороже, там даже кредиты на учёбу выдают, которые приходится отдавать ещё несколько лет после выпуска, медицина платная полностью, библиотеки, детские сады — всё не в пример дороже. Так что наше государство при всех минусах всё ещё куда более социально ответственно.
Юрий Нилыч аж по столу хлопнул от удовольствия: молодец, парень, дал отпор клеветникам России! Влада незаметно вышла из кухни и вернулась с той самой книгой.
— Да что вы мне навязываете эту Россию? Целуйтесь в ней, если хотите. А вот я бы с удовольствием перебрался в Лондон или Париж. Каждому — своё.
— И что же ты, Игорёк, совсем не чувствуешь корней? — поднял брови Юрий Нилыч. — Ведь надо же за что-то в жизни держаться. За родину, за историю, — он благосклонно кивнул в сторону Романа, — за семью, наконец.
— Вот в Швеции я и буду держаться за семью, — парировал Игорёк, но Юрий Нилыч не уловил шутки.
— Хоть бы и в Швеции, а за что-то держаться надо. Ради чего-то ведь надо жить и работать.
— А как же! — снова усмехнулся Игорёк. — Я, например, мечтаю на Ибицу съездить.
Влада демонстративно шуршала страницами книги. Роман попросил взглянуть.
— Работы по поэтике. Жерар Женнет. Зачем тебе это? — вполголоса спросил он.
— Но ведь это с того же сайта, с которого была предыдущая книга, которую ты мне рекомендовал. Как её…
— Послушай, — серьёзно сказал Роман, — читать книги наугад, это всё равно что в рулетку играть, только шанс выиграть гораздо меньше, поскольку на одну дельную книгу приходится гора макулатуры. Ты же не играешь в рулетку. Так зачем брать книги наугад? Этот Жерар Женнет, конечно, не относится к постмодернистам, но он их предшественник. Типичный западный интеллектуал, сбежавший от действительности в мир культуры и всю жизнь смаковавший филологические пустячки.
Юрий Нилыч слышал этот разговор, и ему понравилось, что Роман пренебрежительно отозвался о заумной книжке.
Между тем Игорёк продолжал развивать свою мысль, стараясь говорить так, чтобы Влада услышала его:
— Да, я не хочу жить в стране, в которой не могут сделать ни нормальных фильмов, ни нормальных автомобилей, ни нормальных компьютерных игр, в которой не уважается (да и никогда не уважалось) человеческое достоинство! — Юрий Нилыч хотел перебить оратора, но Роман сделал ему знак, и хозяин, к собственному удивлению, подчинился желанию гостя. Одновременно Роман кивнул Игорьку, приглашая его высказаться до конца. Обычно кухонные споры не терпят монологов, оппоненты перебивают друг друга на полуслове. Потому, может быть, исчезло и само умение развёрнуто и связно излагать свою мысль. Игорёк сбивался, прыгал с темы на тему, запинался, но горячился, видя злость в глазах Юрия Нилыча, любопытствующую улыбку Романа, надменную насмешку во взгляде Влады. Она уже спрятала злополучную филологическую книжку и следила за застольной полемикой.
— Да, в этой стране не уважается человеческое достоинство. Всякий пьяный дембель в автобусе норовит мне раскрыть душу, а всякий гопник на улице — дать в морду. И заметьте, именно эти пьяницы и гопники и поддерживают нынешнюю власть. А менты, состоящие из тех же гопников, разгоняют марши несогласных и акции протеста, пытают в камерах предварительного заключения политических активистов, которые выступают в защиту геев или за соблюдение конституции. Да и само наше государство разве не такой же точно гопник, который подошёл к нам ночью без свидетелей и теперь пытается развести на бабки? Да, я хочу, чтобы в этой стране всем управляли люди яркие, улыбчивые, красивые, модные, если угодно. Но разве у нас так когда-нибудь было? По нашей истории не снимешь блокбастера, разве что мрачный кровавый триллер, не даром во главе страны у нас оказался скучный полковник, который ничем не прославился, кроме обещания «мочить всех в сортире». А что делать нам, талантливому и креативному меньшинству, в этом море хамства вперемешку с пьянством? И при этом во всём мире люди уже давным-давно живут по-другому.
Он говорил горячо, чувствуя любопытство во взоре Влады, он даже слышал, как во время одной из пауз в его речи Раиса вздохнула и прошептала: «Да, у них там за границей — другая жизнь…» Игорёк мог бы говорить ещё долго, но тут уж не выдержал Юрий Нилыч:
— Так ведь это всё из-за коммунистов! Если бы не они…
— Ах, вечно ты про своих ненаглядных коммунистов, папа, ни к селу ни к городу, — нетерпеливо оборвала отца Влада.
— Влада… — укоряюще проговорила Раиса.
Во время этой небольшой перепалки Роман положил на стол свою большую белую ладонь и негромко обратился к Игорьку:
— Так вы говорите, что Россия отличается от других стран своей некультурностью?
— Да, — заявил Игорёк и скрестил руки, так что мордочка Микки Мауса на его груди злобно сморщилась. Его очень удивило, что всю произнесённую им тираду удалось вместить в одну короткую фразу.
— Какие страны вы имеете в виду?
— Ну, там, Америку, Англию, Францию, Германию — да все!
— Четыре страны. Не слишком много для того, чтобы называть их «всем миром».
— Да я, если угодно, могу бесконечно перечислять: Швейцария, Швеция, Австрия…
— Можете сразу сказать «страны ЕС», чтобы не тратить время. Дальше?
— Дальше? Ну, Япония, Австралия…
— Отлично. А почему же вы не называете Индию, Китай, Мексику, Таиланд, Южную Африку, Турцию, Боливию? Вы в курсе, какой там уровень жизни? Какая там культура? Вы вообще что-нибудь знаете про эти государства? Да по сравнению с ними да ещё Россией впридачу, перечисленные вами страны занимают ничтожное пространство. Почему вы назначили «всем миром» лишь этот кусочек планеты?
— Я говорил про культурные страны… — поспешно выговорил Игорёк.
— Вы говорили про страны Организации экономического сотрудничества и развития, которые в простонародьи называются «первым миром». Как бы это вам попроще объяснить… Вы называли самые сытые страны.
— Ну, раз они, эти страны, богатые, значит, знают, как жить, умеют развиваться. Значит они развитые страны!
— Я вам больше скажу, это значит, что эти «развитые страны» ограбили и продолжают грабить весь остальной мир, более того, они организованно тормозят и блокируют развитие бедных стран, чтобы те оставались зависимыми и чтобы из них было удобнее выкачивать средства. Вы думаете, почему в Европе и США так чистенько и уютно? Да потому, что они сбрасывают свой мусор на голову другим странам: тяжёлую промышленность перенесли в Китай, химическую — в Индию, добычу полезных ископаемых — в Африку. Не слыхали про «теорию зависимого развития»?
— Побеждает сильнейший! А если всякие негры и чурки не умеют жить… — Игорёк всё повышал голос, но от этого он становился всё тоньше, пока на последнем слове не сорвался на визг.
— Где-то я это уже слышал, — сказал Роман, и его обычно ровный голос вдруг огрубел и отяжелел. — Кажется, именно так оправдывали свою агрессию фашисты.
Доселе мирно кивавшая словам обоих молодых людей Раиса вдруг вздрогнула, как будто её ударили по щеке, но Игорёк, напротив, расслабился. Гитлер был постоянным персонажем всевозможных шуток и анекдотов на Луркморе и в соцсетях. Он был практически такой же забавный, как Микки Маус.
— Ой, как это неумно. Каждый сегодня стремится, чтобы доказать свою правоту, приравнять оппонента к Гитлеру.
— Видимо, потому, что других признанных одновременно всеми величин не осталось. Единственное, с чем согласно абсолютное большинство, это — что фашизм зло. Ни норм, ни ценностей — ничего нет, только это. А для того, чтобы вести спор или беседу, необходимо иметь хоть какую-то общую почву.
— Какой же я фашист? Я к евреям очень даже нормально отношусь. Вот Цукенберг…
— Ещё бы. Израиль — член ОЭСР с 2010 года. Но если в кране нет воды, вы ведь придумаете себе нового виноватого. Да ещё, пожалуй, перенесёте на него весь набор тех же старых предрассудков: таджики, узбеки, чеченцы, китайцы — вариантов навалом.
Игорёк чуть было не выпалил: «Да ты сам-то, случайно, не…» Но достаточно было взглянуть на Романа, чтобы убедиться, что он — не. А Роман тем временем продолжал:
— Дело тут не в евреях. Евреи тоже могут быть расистами — возьмите политику современного Израиля в отношении арабов и, в частности, палестинцев. Да ведь фашизм не в одном лишь расизме заключается.
— А в чём же он заключается? — Игорёк чувствовал, что против воли подчинялся логике рассуждений Романа.
— Вот вы, например, говорили о культуре, о культурных странах, а на рубашке у вас, простите, Микки Маус, не так ли? Я бы это вершиной человеческой культуры не назвал. Разве диснеевские мультфильмы художественнее произведений Норштейна? Разве Тарантино дал кинематографу Больше, чем Эйзенштейн и Тарковский? Разве «Битлз» — более великие композиторы, чем Чайковский? Компьютерные игры опять же. Постоянно слышишь от геймеров, что современные компьютерные игры — это искусство, но как только начинаешь предъявлять к этим играм серьёзные художественные требования, тебе сразу отвечают: «Ну, чего привязался? Это же всего лишь игра!» Честно говоря, вообще не понимаю, чему в плане культуры можно сегодня научиться у названных вами стран. Попса это всё. А между тем многие каноны массовой культуры выработала служба пропаганды Третьего Рейха. Марши, массовые сборища, легкомысленные фильмы… А помните, как они поступали с книгами? Вы, кстати, что сейчас читаете?
— «Историю» Карамзина! — выпалил Игорёк, и тут уж Влада с Юрием Нилычем покатились со смеху. Спор был закончен. Они ещё выпили чаю, перебрасываясь незначительными фразами. В ходе разговора выяснилось, что родители Романа живут в посёлке городского типа, что учился он в том же университете, в котором теперь преподаёт, что чай он пьёт без сахара и молока, а кофе — с молоком и с сахаром, что у него есть два брата и сестра, что он занимается спортом, и что он не хочет добавки и умеет настоять на своём решении.
Потом Роман стал прощаться, и Юрий Нилыч долго тряс ему руку и просил ещё приходить, а Влада вопреки своим принципам отправилась проводить его до автобусной остановки. Её горящая рыжая голова исчезла, заслонённая серой спиной Романа. Луна скрыла солнце. Осталась только старая жёлтая люстра. Игорёк ещё немного посидел, чтобы не столкнуться с Владой и Романом по дороге (небось, целуются сейчас в подъезде!), послушал рассуждения Юрия Нилыча о том, что «не вся ещё молодёжь в России безнадёжна, а если горстка агентов надеется раскачать лодку, то у государства найдутся средства…» и так далее и тому подобное. Вскоре и племянник поспешил откланяться.
Дмитрий Косяков, 2016 год.
Что случилось ... 