Ульянкина сказка
Комарики живут в сливе раковины. Вот они вышли и покусали лялю. Ляля маленькая, не умеет ходить, её везде возят в колясочке. Даже ботиночек у ляли нет. Ляля плачет, а тётя качает лялю. Пришли лягушки и съели комариков. Все в доме спят. Горит только одно окно. Там тётя качает лялю. А дяди нет. Дядя стоит под фонарём у светофора — вон там. Смотрит, как ездят машинки. И поёт песню.
И все спят: и дяди спят, и тёти спят, и спит маленькая ляля в колясочке, и бабушка спит, и дедушка спит, и котики спят, и машинки спят, и мама спит, и папа спит, и птички спят, и рыбки спят, и собачка спит, и зайчик спит, и лиса спит, и волк спит, и колобок спит, и Винни Пух спит, и Пятачок спит, и Кролик спит, и Иа-Иа спит, и Сова спит, и все-все-все спят, и ножки спят, и ручки спят, и животик спит, и ротик спит, и носик спит, и ушки спят, и щёчки спят, и глазки спят.
И Ульяна спит.
По долинам и по взгорьям… кач-кач…
2 года
Пластилин
Пробовали научить дочку лепить из пластилина. Но то ли нам не хватило терпения, то ли Ульяна ещё не доросла до этого занятия, делать фигурки она так и не стала. Зато ей очень понравилось лепить маленькие кусочки пластилина на любые поверхности — на сиденье табуретки, на спинку стула, на столешницу.
Уля просит у меня маленькую пластмассовую ёлку и начинает её украшать — приклеивать пластилиновые комочки к веткам. «Это подайки», — объясняет она.
Приехав на работу в офис, я обнаружил и на своём рабочем блокноте маленькое пятнышко красного пластелина. Первым машинальным побуждением было соскрести его ногтем, но вдруг передумал. В чиновных кабинетах и «на ковре» у начальства, в ненавистном офисе и на громогласных мероприятих со мною маленький подарок дочери.
Выслушивая претензии и прожекты руководства, шизофренический бред чиновников и полублатную речь бизнесменов, я незаметно прикасаюсь пальцем к маленькой красной точке на моём блокноте и набираюсь сил.
Никого не надо ругать
Жена отчитывает меня за невымытую посуду. Я по привычке огрызаюсь. Но Ульянка уже не так мала, чтобы просто хлопать глазёнками. Она перекрывает раздражённый голос мамы пронзительным визгом:
— Не надо ругать папу!
Мы пережидаем дочкин крик и пытаемся возобновить спор, но она мгновенно улавливает его интонации и снова пищит:
— Не надо ругать!
И так несколько раз. Причём с каждым разом в нас остаётся всё меньше злости. Наконец, мама сдаётся и улыбается:
— Ну, хорошо, не буду.
Я обнимаю Улю:
— Ах, ты моя заступница, — и иду мыть посуду.
В следующий раз я начинаю подшучивать над женой, и она с упрёком бросает мне:
— Ну, что ты меня тиранишь?
Уля тут же накидывается на меня:
— Что ты её тянешь?!
Я сдаюсь.
— Никого не надо ругать, — как маленькому, объясняет мне Ульяна.
Золушка
Ульянка любит поплакать. Одно дело детский рёв с покрасневшим личиком и даже краснеющим проборчиком в русых волосах, другое дело — театральные всхлипы в ладошку вполоборота. Уля подходит ко мне и сообщает:
— Я плачу. Меня обидели.
— Кто? — спрашиваю.
— Мама.
— Что она сделала?
— Наругала.
— А что ты сделала?
— Плохо вела.
— Зачем же ты плохо себя вела? Надо вести себя хорошо. Книжку читать будем?
— Да!
Обычно так и проходит обида.
Уля особенно внимательна к плачущим или грустным персонажам на картинках. «Почему плачет? Почему грустный?» — спрашивает она, тыча пальчиком. Я стараюсь объяснять. «Какую лялю тебе нарисовать?» — спрашиваю. «Грустную». Но потом всё равно рисуем и весёлую.
Особенное впечатление на дочку произвела история Золушки, которая была грустная, потому что её ругали и не взяли на бал. Почему-то больше всего дочке запомнились не чудеса и не праздник в королевском дворце, а горе всеми покинутой девушки. После чтения книжки Уля ходит по квартире с грустным лицом и всем сообщает: «Меня не взяли на бал».
Правда, уже через минуту она весело катается на моей спине: она — барон Мюнхгаузен!
Правовой казус
Ульянка любит капризничать, может быть, даже чуть более, чем другие дети. Первая реакция на обиду – что-нибудь бросить. Почувствовав себя уязвлённой, она оглядывается вокруг: что бы такое швырнуть. Никогда не прощаю ей бросание еды и книг – это табу. “Нельзя бросать книжки!” — и чисто символический (как знак неодобрения) шлепок по одному месту.
Но вот однажды на меня накатило: на что-то я жутко рассердился и швырнул на пол собственный блокнот. В комнату тотчас заглянула Уля и сердито нахмурила бровки:
— Ты зачем бросил книжку (босий ниску)? Я тебя нашлёпаю!
Вот тут я и впал в ступор. Разрешить шлёпнуть отца – будет ли это утратой авторитета? Но решил, что потеряю гораздо больше, если проявлю несправедливость и отступлюсь от собственного правила.
— Всё верно, Уля. Я больше не буду.
Дмитрий Косяков. начало 2017 г.
Что случилось ... 