Апрель
Субботним апрельским утром мы с Ульянкой выходим на прогулку. Город ещё дремлет. Ночью он был вымыт дождём и кажется обновлённым, воздух, деревья, даже дороги пахнут свежестью. Автомобили неподвижны на автостоянках, словно притаившиеся хищники. Вокруг так тихо, что слышно щебет птиц на том конце двора. Город украсился первой нежной зеленью. На ветках деревьев и кустов показались первые беззащитные, но настойчивые листочки. На клумбах и даже сквозь трещины в асфальте пробились травинки. И этот чистый цвет отвлекает внимание от потемневших рекламных плакатов. На короткий миг жизнь восторжествовала над смертью.
Уля с большим интересом останавливается у каждого кустика, наклоняется к каждому стебельку: всё ей интересно, каждое растение вызывает восторг – даже больные декоративные ёлки, выпустившие из своих лап свежие пушистые росточки с мягкими иголками.
“А это что? А это что?” — постоянно спрашивает она. Дочка запрещает голубям ссориться, любуется отражением в луже. Немногочисленные прохожие улыбаются нам: мы тоже часть этой весны.
Бумажки
Ульянка разорила выдвижной ящик одного из старых шкафов. В ящике Уля обнаружила ворох каких-то бумажек и, пока я был занят, перетаскала часть из них на диван.
Я застал её играющей с ворохом чеков и каких-то квитанций. Больше всего ей нравятся яркие открытки с обилием красного цвета — это поздравления с 9 мая. Красный цвет, георгиевские ленты, золотые буквы, чёрно-белые фотографии фронтовиков, а внутри — дежурные стихи от очередной администрации с ксерокопированной подписью высокого начальства…
«Салют в День ПОБЕДЫ, 9-го МАЯ —
Волшебная радуга ярких огней…»
«Уважаемый ***! Примите мои наилучшие пожелания и сердечные поздравления…» и т. д., и т. п. Президент Российской Федерации В.В. Путин… потом Медведев… потом снова Путин…
«Вы и миллионы Ваших товарищей в тяжелейших условиях приближали…»
Забираю у Ули эти бесполезные поздравления, и тут же отчёты из пенсионного фонда «об изменении и реструктуризации схемы начисления пенсии», счета за коммунальные услуги от управляющей компании, и отдельно — от энергосбыта, из платных клиник с результатами анализов, и тут же реклама каких-то новых чудодейственных лекарств, сотовых и интернет-операторов, туристических компаний, новых торгово-развлекательных комплексов, депутатов, кандидатов, унитазов…
Последнюю бумагу Уля отказывается мне отдавать и с весёлым визгом убегает от меня, размахивая ею над головой. «Это моя бумажка!» — чуть пришепётывая кричит она. Настигаю дочку. У неё в руках ещё один счёт. «Вывоз умершего в морг с предоставлением спецпакета; выезд ритуального агента на дом, помощь в организации похорон; бальзамирование…»
— Моя бумажка! Моя бумажка! — хохочет Уля.
Муха
Уля не хочет умываться. Я уже залил водой рубашку, но не могу вымыть улины уши. Она вырывается и канючит, а мне надо как-то отвлечь, огорошить её, вывести из капризного состояния.
— Сейчас муха прилетит, — говорю я строгим голосом.
Уля мгновенно успокаивается и таращит на меня глазки.
— И что? (И ссо?) — спрашивает дочка.
— Ничего, — говорю я и быстро мою её уши. Теперь можно укладываться спать.
Ночью Ульянка вдруг вскакивает и шепчет: «Муха». Но возбуждение быстро проходит, дочка успокаивается и засыпает.
А что было бы, если бы я рассказал её про бабая или бабу Ягу?
Впрочем, в моём детстве всё это было. И бабай в шкафу, и летучие собаки, которые заглядывали в окно, и синий дядька, и какие-то «хорьки калба» — целый бестиарий ночных страхов. И ничего, живём, не заикаемся. Только вздрагиваем от неожиданного звонка в дверь.
Ульяна спрашивает
У автобусной остановки висит огромный плакатище, рекламирующий бои без правил: татуированные качки со смаком вышибают друг из друга зубы и остатки мозгов.
— А почему дяди дерутся? — спрашивает дочка.
Что ей ответить? После минутного замешательства отвечаю:
— Им за это деньги платят.
— Зачем?
— Ну, некоторым нравится смотреть, как людей бьют.
— А мне не нравится, когда людей бьют, — решительно заявляет Ульянка.
— Вот и славно.
Но экзамен ещё не закончен: мы подходим к следующему плакату — рекламе «мужского клуба».
— А зачем голые тёти [у дяди] на коленках сидят?
— Дядя им деньги заплатил.
— Чтобы они на коленках у него сидели?
— Да.
— И чтобы голые были?
— Да.
— А зачем деньги заплатил?
— Ну, потому что без денег он не нужен никому.
— А почему не нужен? — не сдаётся Ульянка.
— Не знаю. Противный, наверное.
Уля делает жалостливое лицо и делает ладошкой гладящее движение:
— Бедный. Его не любит никто… А почему дядю никто не любит?
— А он ведь тоже никого не любит. Ему проще деньги заплатить, — догадываюсь я.
Милая, дочка, задавай свои наивные вопросы, подвергай сомнению то, к чему мы все привыкли! Ведь если не дети, кто заставит взрослых думать, кто предъявит этому миру счёт?
Печальный гриб
Уля в гостях у тёти. Тётя играет на пианино красивую и печальную мелодию. Уля в восторге.
— Это что это такая музыка? — спрашивает он.
— Бакалейников, «Грусть», — отвечает тётя и насмешливо спрашивает. — Ты знаешь, что такое грусть?
— Да! — обрадованно отвечает Уля. — Это гриб!
Она живо представляет себе одинокий груздь в большом и тёмном лесу. Тётя продолжает играть, сдерживая смех. А Уля как ни в чём ни бывало пододвигает табуреточку и тоже садится за пианино, забирая себе часть клавиатуры:
— Ну, у тебя пусть будет груздь, а у меня тут мухоморы пока, — и тычет пальцами в клавиши.
Дмитрий Косяков. 2017 г.
Что случилось ... 