Борьба против религии посредственно есть, стало быть,
и борьба против того мира, духовным ароматом которого и является религия.
Карл Маркс. К критике философии права Гегеля
Историю не интересует, кто был высок и с волосами до плеч, а кто был маленький и лысый — она запоминает победителей. А побеждает тот, у кого мозгов больше. Откуда же их взять? Уж точно не от природы и не по наследству. Интеллект — это, прежде всего, мощная самодисциплина. Что позволило Марксу создать целостную научную теорию и, по сути, стать автором большинства революций ХХ-го века? Что позволило Ленину переиграть всех своих политических соперников (а ведь среди них были блестящие умы)? То, что и Маркс и Ленин не пожалели нескольких лет своей жизни на систематизированное чтение и на подробное изложение своих мыслей. Можно быть находчивым, изобретательным, можно уметь ловко находить связи между различными фактами, можно обладать глубокой интуицией, но всё это не принесло победы их оппонентам. Дисциплина, усидчивость, умение учиться на своих ошибках, пересматривать прежние взгляды, если они не соответствуют новым данным. Это требует определённого самоотречения. Немногие мыслители способны на это: одни увлекаются красотой собственного слога и плетут невесть что, другие дрожат за свой авторитет и подгоняют произвольно надёрганные факты под свои жалкие теории. Я уж молчу про «платных философов», мнение которых прыгает вместе с графиками на бирже. Мало кого интересует истина. Многие мои знакомые интеллектуалы буквально отказывались слушать или переходили на личности, когда собеседник уличал их в невежестве или обнаруживал внутреннюю противоречивость их позиции. Задача сохранить лицо или просто приятно провести время стояла выше истины. Да и кто говорит об истине? Они так возлюбили постмодернизм и продолжают цепляться за него только потому, что он отменил понятие истины и загнал своих апостолов в старый сарай мистики, написав для разнообразия на его стенках слова «дискурс» и «нарратив».
Не решусь говорить о собственном разуме, но запрос на истину у меня был, а это заставляло быть честным. Истина мне нужна была для решения конкретной задачи, и с этой задачей, с этим запросом я пришёл в церковь. Я искал источник жизни. Бог был нужен мне не в качестве элемента в моём представлении о мире и даже не в качестве стола, на котором эта головоломка складывается, а в качестве вполне реальной сущности. Вот почему мне было недостаточно логических умозаключений или эмоций, я должен был убедиться в существовании бога так же, как это было дано апостолу Фоме, да и всем остальным апостолам, а также сотням, тысячам святых, которым он якобы являлся и прямо заявлял о своём бытии, а не на основе каких-то там смутных переживаний или схоластических умствований.
Как оказалось, всем тем людям, которых я встретил в церкви было достаточно последних двух вещей. Им не нужен реальный, настоящий, живой бог и его потустороннее царство, они ничего не знают и не хотят знать о нём. Если бы вдруг оказалось, что бог похож на гигантского таракана или на говорящую кастрюлю, они отвернулись бы от него и возвратились бы к нарисованному бородачу в банном полотенце. Структура, иерархия, канон для них гораздо дороже. Собственно, это и есть их бог, вполне осязаемый реальный, вот только не имеющий к бессмертию их личностей никакого отношения. Скорее уж он пожирает их личность, с которой они всё равно не знают, что делать.
Как-то раз я рассказал о своих экзистенциальных метаниях Вульфу, и он мне ответил: «Даже если бога нет, не лучше ли жить так, будто он есть? Не прекраснее ли?» Такой ответ не мог меня удовлетворить, хотя я неоднократно потом с ним сталкивался. Люди, его произносившие, словно бы пировали в картонном домике на краю холодного утёса, они недоумевали, зачем кому-то захочется выползти из их раскрашенной коробочки и броситься с этого утёса в чёрные холодные волны атеизма, экзистенциального одиночества и страха смерти? Но я нырял в чёрный океан не потому, что мне нравилась моя вселенская тоска, а потому, что я верил, что смогу переплыть его и отыскать по ту сторону нечто более действительное и основательное, чем их игрушечный домик.
Стало быть спасибо маме, которая не позволила мне в детстве ухватиться за мечту о таблетке, спасающей от смерти. Спасибо всем родителям, которые не лгут своим детям. Собственно, бог это и есть такая всемогущая таблетка для взрослых.
А ещё мне вспоминается случай с моим младшим братишкой. Около трёх лет от роду он сильно болел, и мама ставила ему болючие уколы. Однажды, предвидя мучительную процедуру, он заплакал: «Надо коль! Надо коль!», что на самом деле означало «не надо укол». Он принёс маме куклу и сказал: «Кука коль!» Наивная и трогательная попытка ребёнка обхитрить собственную мать, подменить себя куклой напоминает мне стремление религиозных людей обмануть законы природы, не понять их и поставить себе на службу, но подменить привычной и простой игрушкой. Что ж, я изо всех сил старался подружиться с этой куклой, глотать святую гомеопатию христовых тайн.
Но для победы над безжалостным зверем небытия, я должен был вооружиться неопровержимыми доказательствами существования бога. Более того, одно существование чего-то потустороннего ещё не подтверждает всех тех нагромождений историй, правил и философских выкрутасов, которые и называются религией. В конце концов, странное поведение квантов или пробелы в теории Дарвина вовсе не доказывают, что женщина сделана из ребра, Моисей раздвигал море, а ангелы разговаривают исключительно по-церковнославянски. Я должен был не только «достучаться до небес», но и разобраться, чего им надо. По результатам настойчивых поисков я был вынужден честно признать, что я не узнал ни-че-го. А стало быть, существование бога не более вероятно, чем существование Чебурашки или Гномика-матерщинника, которого мы с мальчишками вызывали ночью в православном летнем лагере.
И только неумолимый бег дней и потребность что-то противопоставить конечности собственного бытия оставались абсолютно бесспорны. Этот голодный хищник — время — пожалуй, и является первым элементом моей личной формулы.
Вторым элементом является семья. Мои родители — последнее советское поколение, состоявшее из социалистической романтики и скрытой зависти западным буржуа, наивных перестроечных надежд и тяжёлых разочарований 90-х.
Христианство точно не является отдельным элементом, поскольку оно делится на более простые, базовые составляющие. Изначально советское общество восприняло из христианства всё наиболее революционное, социалистическое, связанное с идеями социального равенства. Вспомним хотя бы слова святого Иоанна Златоуста: «И заметь, что касается того, что принадлежит всем, не бывает ни малейшей распри, но всё решается мирно. Если же кто-нибудь покушается отнять что-либо и обратить в свою собственность, то происходят распри, как будто в следствие того, что сама природа негодует, что в то время, когда Бог отовсюду собирает нас, мы с особым усердием стараемся разъединиться между собою, отделиться друг от друга, образуя частные владения, и говорить эти холодные слова: «то твоё, а это моё». Тогда возникают споры, тогда огорчения». (Толкование на 1 Тим.) Да это порадикальнее речей большинства современных «социалистов»!
Но есть в христианстве и косное, мрачное, рабское. Не даром оно породило и Ку-клукс-клан, и Чёрную сотню, и инквизицию. Так что быть или не быть христианином — не имеет никакого значения. Ведь дело не в загробном вознаграждении или наказании, о которых ни один верующий ничего не знает; дело в том, как мы воплощаем собственный идеал. Иисус бы скорее предпочёл исчезнуть в небытии, чем воскреснуть деревянным пугалом, которым фарисеи по указке имперской администрации загоняют восстающих рабов назад в катакомбы. Вопрос в том, что именно ты выбираешь в христианстве и почему. В христианских образах оформился мой конфликт с отцом, моё бегство от свободы и стремление прорваться к ней, мой бунт против авторитетов и жажда подчинения, самоотречение и самоутверждение. Христианство (кстати, как и русский рок) было лишь языком, на котором я пытался говорить с собой, окружающими, со своим временем.
Третий элемент — историческая эпоха. Я успел пожить в двух эпохах, да так и остался в обеих: в своей советской родине и своём российском месте проживания. Каждая из этих вселенных имеет свои законы, свои ценности. Это две непримиримые системы, два различных мира. Мне всегда было смешно слышать фразы «мы первые полетели в космос» или «мы победили в Великой Отечественной войне». Нет, друзья, мы сегодняшние не имеем никакого отношения к нам вчерашним и позавчерашним: мы предали своё прошлое, поставили его к стенке, собственноручно расстреляли, а потом долго плясали на его костях под попсовые песенки. Что каждый из нас вынес с этого кладбища, что взял с собой в офис и на паперть? Единственный мостик лежащий между СССР и РФ — это самодовольное мещанство, которое благополучно существовало и разросталось на протяжении советской истории, но я не люблю ходить по таким мостам.
Отношение к мещанству — главная тема советского искусства, и сегодня я ставлю этот вопрос во главу угла — я вписываю его в элементы моей формулы.
А что же бог? Бог оказался очень пластичен и гибок. В конце концов, он состоял из меня и изменялся вместе со мной. А из чего состоял я? Из моих родителей, из моих друзей, из города, в котором я родился и рос, из учебных заведений и мест работы — из всего того, по отношению к чему и к кому я что-то чувствовал, что-то думал, как-то поступал. Чтобы изменить себя, выбраться из старой кожи, мне пришлось лишиться всего этого, порвать со средой. И наоборот, если уж ты действительно изменился и похоронил своих старых богов, а не просто написал несколько стихов у окошка в поезде, то тебе уже нет места в твоём прежнем мире. Тебе придётся хорошенько переработать все старые связи и, возможно, отказаться от большинства из них. Прежним приятелям я стал скучен и непонятен, как и они мне, прежние «поклонники» не приняли моих новых стихов, да я и сам вдруг почувствовал отвращение к прежним кумирам и любимым авторам. Настало время формировать новую среду, новый круг людей, который в свой черёд примется формировать меня.
Кто были эти люди, и куда я пошёл из своего ниоткуда? Об этом я обязательно напишу в дальнейшем, но, уверен, вы и так обо всём догадались, если внимательно читали повесть. А если нет, то, по моему детскому рецепту, прочтите её ещё раз, чтобы увидеть все «скрытые» смыслы.
Дмитрий Косяков. 2012-2013 гг.
Формула. Глава 2. Отец (начало)
Формула. Глава 4. Отец (окончание)
Формула. Глава 7. Ролевые игры.
Формула. Глава 9. Бог (начало).
Формула. Глава 10. Друзья, университет.
Формула. Глава 11. Больше бога!
Формула. Глава 13. Друзья, рок.
Что случилось ... 