Ульрика в Пододеялии (8) Соревнование поэтов

Все вскочили со стульев ещё резвее, чем когда ловили арбузы, и потащили Ульрику за собой.

— Но почему я? — пыталась возражать девочка.

— Да потому что писателей у нас тут пруд пруди, а читателей днём с огнём не сыщешь. Все только пишут, а читать некогда. Да и поэтам друг друга слушать тоже неинтересно. А тут такая удача: живой слушатель! — объяснили ей.

Вся компания, подхватив девочку под руки, трусцой проследовала к небольшой открытой площадке, на которой был сооружён деревянный помост. Над помостом возвышался плакат с надписью: «Поэтический турнир имени Гдежекружкина».

— Кто такой этот Гдежекружкин? — спросила Ульрика.

— О, это очень знаменитый поэт. Гдежекружкин — наше всё, — сказал Олдж.

— А я вот про него не слыхала, — вздохнула Ульрика, которая вообще-то гордилась своими познаниями в поэзии: Барто, Маршака, Чуковского она читала сама и знала многие их стихи наизусть, а про Маяковского, Некрасова, Шаламова ей папа говорил.

Что ещё за Гдежекружкин?

— Вообще, он знаменит в основном у нас в посёлке, — утешила девочку Фыва. — Но это огромная историческая несправедливость.

Ульрике отвели почётное место в качестве главного судьи.

— А это всё поэты? — шепнула она, кивнув на собравшуюся толпу.

— Лирики, — подтвердили Фыва и Олдж.

— И они все будут соревноваться?

— Нет, только те, кто успел заявку заполнить и кто ведущим нравится.

Между тем ударил гонг, заиграла плохая музыка, и на сцене оказалась тётенька в пёстрой юбке. Она принялась плясать, а все ждали, когда это закончится. Наплясавшись, тётенька объявила начало соревнования, и на сцену поднялись первые два соперника. Один с бородой, другой с усиками.

Тётенька подскочила к участнику с бородой и попросила:

— Расскажи о том, как ты ненавидишь своего сегодняшнего соперника!

Бородатый дядя с грустными глазами пожал плечами и ответил:

— И вовсе я его не ненавижу. Чего мне его ненавидеть?

— Ну скажи ему что-нибудь обидное! — не унималась тётенька.

— Зачем она это делает? — шепнула Ульрика Фыве.

— Это она хочет, чтобы состязание веселее прошло. А то уж очень скучно в прошлый раз было. Вот она и надеется, что если поэты подерутся, то всем сразу интересно станет. У нас в прошлом году один поэт другому на улице на ногу наступил, так про это до сих пор разговаривают.

Между тем бородатый всё мялся и не желал обзывать усатого.

— Ну ладно. Давай уже выступай, — вздохнула тётенька в цветастой юбке.

Бородатый закатил глаза к небу и начал:

Себе я ногу почешу
И о любви своей скажу.
Моя любовь так глубока,
И сильно чешется нога.
Я про чесание ноги
Сегодня сочинил стихи…

Бородатый продолжал читать в том же духе, а Уля между тем обратила внимание, что все собравшиеся не смотрят на сцену, а пишут что-то в своих блокнотах.

— Что они делают? — спросила она Фыву.

— Чего? — переспросила Фыва, закрывая свой блокнот.

— Что это вы все делаете?

— Стихи сочиняем.

— А почему вы этого дядьку не слушаете?

— Если бы он мои стихи прочитал, я бы послушала. А с какой стати мне его стихи слушать? У меня свои в сто раз лучше.

— А почему ты тогда не выступаешь?

— Меня не звали.

— Почему?

— Меня ведущая не любит.

— А что, без любви в этом деле никак?

— Никак. Любовь правит миром.

Бородатый закончил читать поэму о чесании ноги, и ведущая подскочила к усатому конкурсанту:

— Скажи, что бы ты хотел сделать со своим соперником?

— А можно я просто стихи почитаю? — взмолился он.

— Слабак! Чтоб ты проиграл. Ладно, читай свои стихи.

Усатый вдруг ожил, приободрился и заговорил, обращаясь к публике:

— Я считаю, что так называемый классический способ стихосложения давно устарел. Надо писать что-то совершенно новое, экспериментальное, современное. Долой рифму! Долой линейный сюжет!

Народ отвлёкся от своих блокнотиков и удостоил выступающего взорами. Тот воодушевился этим вниманием и затараторил:

Себе я ногу почешу!
Себе я ногу почешу!
Себе я ногу почешу!
Себе я ногу почешу!

Себе я ногу почесал!
Себе я ногу почесал!
Себе я ногу почесал!
Себе я ногу почесал!

— Почему он вместо стихотворения просто одни и те же слова повторяет? — поинтересовалась Уля у Фывы.

— Борется за обновление поэзии. Подражает поэтам-футуристам.

— Что это за поэты такие?

— Сто с лишним лет назад были такие поэты.

— А зачем они оба про ногу читают?

— Про что же им ещё читать? — удивилась Фыва. — Самая благодатная тема. Остальное всё далеко, а за ногой далеко ходить не надо. Сиди дома и пиши про свою ногу. Или ещё про что. Можно про руку, про ногти свои писать. Много есть интересных тем для творчества. Про волосы можно. У меня вот как-то ячмень на глазу был, так я две книжки стихов ему посвятила.

Никто не слушал усатого. Тот покричал ещё немного с помоста и затих. Слово снова взяла тётенька в юбке:

— Сейчас по вашим аплодисментам мы определим победителя. Только, чур, второму не хлопать. Он — отстой.

В итоге получилось, что не хлопали никому. Затем обратились к Уле за решением.

Уле вообще тоже больше понравился бородатый: тот хоть в рифму сочинял; но ей стало обидно за усатого, и вообще она не любила несправедливость, так что она сказала, что пусть победит он. Тётенька в юбке сперва позеленела, потом побелела, потом покраснела, а потом объявила, что всё равно победил бородатый.

— Так зачем меня вообще сюда звали? Попросили сказать, кто победил, а потом выбрали другого, — обиделась Ульрика.

Но её не стали слушать. Тётя уже вызвала на помост следующую пару конкурсантов.

— О, сейчас будет интересно! — сказала Фыва. — Один будет читать стихи вообще без слов, а второй — без звуков. Это очень оригинально и придумано всего пятьдесят лет назад!

Но Ульрика не стала слушать, потому что она рассердилась. Девочка спрыгнула с почётного сиденья и пошла туда, куда показывал дорожный указатель с надписью «Посёлок Клириков».

Продолжение следует.