Ульрика в Царстве Дверей (25) Место в твоей душе

В то время как Арсик и маркиз сражались с хранителем ключей, Серый Волк с кошкой Любой были в совсем другой части замка. Они долго плутали по переходам, пока не вышли к золочёной двери с флагами по бокам — входу в тронный зал.

— Что будем делать? — спросила фрейлина Люба.

— Думаю, действовать напролом тут не стоит. Нормальные герои всегда идут в обход.

Они присмотрелись к соседним дверям, на одной из них было написано «Конец прекрасной эпохи». Они отворили эту дверь — за ней висела какая-то пыльная одежда. На другой двери было написано «ТП-0506». Они заглянули в неё (почему-то двери теперь открывались гораздо легче, чем раньше) и увидели длинный и узкий проход.

Волк махнул кошке Любе лапой, и они вошли в эту дверь. Пока они шли, проход становился всё теснее и ниже. К счастью, для кошки и волка было несложно передвигаться на четвереньках. Наконец они услышали приглушённые голоса. Волк и Люба подползли к небольшому окошечку, из которого эти голоса и доносились.

— Я ещё раз говорю тебе, деточка моя, обдумай моё предложение. Лучшего тебе и не сыскать… — говорил старый вкрадчивый голос.

— Ах, это совсем не то, я так хочу убежать туда, где солнца свет, хочу к счастью спешить со всех ног. Я так мечтаю о большем…

Второй голос, молодой и звонкий, принадлежал, в этом не было сомнения… «Это она!» — прошептал Волк и дёрнулся, но фрейлина-кошка обхватила его лапами и прошипела: «Не спеш-ши! Не надо». Они заглянули в окошечко и увидели убранный в золото и пурпур тронный зал, в нём Царицу дверей и бывшую королеву Раду. Царица была в своём торжественном облачении, расшитом драгоценными камнями и серебром, в длинной мантии. Рада была в чёрном платье, её пшеничные локоны лежали на плечах. Царица восседала на троне. Рада стояла у ступеней трона и смотрела вниз, то ли от почтения, то ли от стыда. Королевский разговор продолжался:

— Больше? — усмехнулась Царица. — Зачем тебе больше? Куда ты это «больше» будешь складывать? Есть ли у тебя для него место в душе? Ты ведь и от Пододеялии отказалась, с Волком поссорилась, хотя он верно тебе служил.

— Мне стало скучно и тесно здесь… Вся моя жизнь — лишь мечта о чуде, — опустив глаза, отвечала Рада.

— Не о большем ты мечтаешь, а о меньшем. Ты отказалась от Пододеялии и отдала её мне, потому что это было для тебя слишком много. И ты мне помогла отомстить рыцарю. Кстати, где его сердце? У тебя? — Царица вперила в Раду взор своих колючих глаз.

— Только половина. Вторую он спрятал, закопал где-то, — отвечала Рада и ещё ниже наклонила голову.

— Дай-ка эту половину сюда, — сказала Царица, но бывшая королева лишь грустно покачала головой. Кажется, она готова была заплакать. Волк беспокойно заёрзал и заскулил, но бездомная кошка держала его из последних сил.

— Как хочешь, — сказала Царица, погасив гневные нотки. — Всё равно я тебе очень благодарна. Ты мне так помогла. Потому я и хочу отплатить тебе добром, хочу сделать тебя моей помощницей, моей новой Бабой ЕГЭ.

— Мне бы умчаться куда-нибудь… — как заколдованная, твердила своё Рада.

— Да ты подумай! — продолжала убеждать Царица. — Раньше ты боялась Бабу ЕГЭ, а теперь сама ею станешь, тебя все бояться будут.

— Ну, и кому такая жизнь нужна? — вздыхала Рада.

— Так это только в рабочее время! А в свободное время — вот! — Царица хлопнула в ладоши, и один из её золотых шкафов открылся. Волку и Любе было видно, что за дверью находилась тесная комнатка с диванчиком. Диванчик был старый и облезлый, зато напротив диванчика висел огромный телевизор.

— Поверь мне, деточка моя, этого тебе более, чем достаточно! К чему тебе странствия в поисках истины, к чему тебе спасать весь этот мир? Как пел этот рыцарь? «Весь мир ожидает пришествия света»… Оставь этот мир мне. И он подождёт ещё лет сто-двести. Для тебя это слишком много и слишком сложно. Сядь на диванчик и посмотри мультики. В игру какую-нибудь поиграй с претензией на глубину.

Бывшая королева молчала. А потом заплакала, закрыла лицо руками. Царица решила, что это подходящий момент, она сошла с трона и двинулась к Раде, проговорив:

— Можешь называть меня мамочкой.

И в этот самый момент Волк не выдержал, взвыл: «Ваше величество-о», — вырвался и бросился в окошечко. Одним прыжком он очутился между Царицей и бывшей королевой. На мгновение все трое замерли. Первой опомнилась старуха. Она завизжала:

— Сердце! Бросай мне его сердце! Скорее!

— Остановитесь, ваше величество! — сказал Волк. — Не делайте этого. Помните, что я вам сказал тогда?

И он стал нараспев читать стихи. И пока он читал, оба «величества» слушали его, как зачарованные. Если бы тут была Ульрика, она бы узнала эти строчки:

Во мне былые бури улеглись,
соскучилась по исповеди память,
Я променял неистовое пламя
На тёплые неяркие угли.

Мы в коридорах мечемся глухих,
И голос мой почти неразличим там,
Но я оставлю за собой стихи
Картинками на стенах лабиринта.

А ты мечтаешь бросить это судно
И одинокой птицей улететь,
Но там ветра, там тоже бесприютно,
И так же трудно в одиночку петь.

Продолжение следует.