Рок-портреты. Часть 8. Кинчев и свастика

Ему подтягивали, кто как может, а потом Фриц, бешено вылупив глаза, проорал на пару с Отто какую-то незнакомую, но отличную песню про дрожащие кости старого дряхлого мира — великолепную боевую песню. Глядя, как Андрей с воодушевлением пытается подтягивать, Изя Кацман хихикал.

(Аркадий и Борис Стругацкие. Град обречённый)

Как Кинчев обиделся

Когда советская пресса стала обвинять Константина Кинчева в фашистских симпатиях, он обиделся и впоследствии даже записал альбом «Ст. 206 ч. 2», названный в честь статьи «злостное хулиганство» действовавшего Уголовного Кодекса РСФСР. Понятное дело, что обвинения прессы были притянуты за уши, и в 1987 году Кинчев не стал бы кричать со сцены «Хайль Гитлер на том берегу!» Да и теперь, думаю, несмотря на все свои идейные метаморфозы, Кинчев не станет открыто демонстрировать любовь к немецкому нацизму.

Но достаточно ли просто не любить Гитлера и не кричать «хайль Гитлер», чтобы не быть фашистом? Всё-таки этого маловато. Гитлер, наверное, ни разу «хайль Гитлер» сам себе не кричал, так что же? Думаю и Франко с Муссолини «хайль Гитлер» не кричали, а если и кричали, то фашистами их делало совсем не это. Да и среди высших военных сановников Третьего Рейха было немало недоброжелателей фюрера, считавших его или недостаточным арийцем или недостаточно умелым руководителем, неспособным привести немцев к покорению «низших народов».

Надо сказать, что фашистом Кинчева уже тогда считали не только падкие до сенсаций борзописцы, но и участники самой «Алисы». Гитарист Андрей Шаталин в 1988 году, покидая группу¹, так и назвал Кинчева «фашистом и Гитлером»², то же самое обвинение Кинчеву предъявил и продюсер Михаил Козырев³.

Ну, отзывы коллег и знакомых Кинчев мог высокомерно проигнорировать, но на обвинения прессы всё-таки приходилось отвечать. В альбоме 1989 года «Ст. 206 ч. 2» отсылка к теме фашизма только одна — в песне «Всё это рок-н-ролл»:

Ну а мы, ну мы — пидарасты,

Наркоманы, нацисты, шпана.

Как один социально опасны

И по каждому плачет тюрьма.

То есть Кинчев предпочёл отделаться иронией, мол, нас, рокеров, огульно обвиняют в фашизме. И всё. Главными темами альбома стали конфликт с властью и поэтизация асоциального поведения.

Каждый из них знал своё место

Гимном городской шпаны можно назвать первую же песню альбома — «Армия жизни»:

Подворотни растили их,

Чердаки заменили им дом,

Каждый из них ненавидел крыс,

Каждый из них был котом.

В новых районах большого города

Война… это закон.

Каждый из них знал свое место,

Когда вставал район на район.

Квинтэссенцией альбома, коренным его противоречием можно назвать строчки из этой же песни:

Вы их называли «шпаной»,

Они вас называли «менты».

То есть общество разделяется на два враждебных лагеря и слушателю предстоит выбрать, на чьей он стороне: на стороне «ментов-крыс» или на стороне «шпаны-котов» — третьего не дано. И, понятное дело, сам Кинчев и его «одногруппники» причисляют себя к «шпане». Стоит напомнить, что «Кот» — одна из кличек самого Кинчева. Таким образом, в названии альбома вовсе нет иронии: Кинчев полностью принимает на себя обвинения в злостном хулиганстве, не просто признаёт себя «асоциальным элементом», но буквально готов с кулаками защищать этот титул и решительно отвергает идеологию существующего общества, заявляя, что расхожие «слова пахнут блевотиной».

Вокруг этой идеи и группируются остальные песни альбома. Не все из них были написаны Кинчевым: ряд песен написал басист «Алисы» Пётр Самойлов, но, так или иначе, лидер группы выражает с ними солидарность, как и члены группы — с позицией своего лидера.

Песня «Чик-чик-чик» клеймит советские карательные органы и компартию. Песня «Атеист» является не только признаком зреющего в голове Кинчева православия, но и выпадом против официальной идеологии, которая в советское время базировалась на научном материализме и, соответственно, включала в себя атеизм. Кстати, тут система образов Кинчева даёт очевидный сбой: он называет ненавистных атеистов порождениями ада («ад-ад-ад-атеист»), но и про дорогую его сердцу шпану, к коей он причисляет и себя, в песне «Армия жизни» он говорит: «Каждый из них был далеко не ангел — в каждом из них пел бес». Впрочем, на тот момент религиозная идеология в его сознании не оформилась, и Кинчев обращается с религиозными образами достаточно вольно, если не сказать бестолково: альбом 1987 года он называет «БлокАда» и вообще всячески заигрывает с демоническим имиджем, хотя в интервью уже вовсю называл себя православным. Но крест с уха на грудь он перевесит только в 1992 году, а в данный период образы христианской демонологии, в основном, используются Кинчевым, чтобы подчеркнуть своё мильтоновское бунтарство, кроме того, Кинчев находится под огромным влиянием западных «рок-сатанистов» Элиса Купера, Дэвида Боуи и Оззи Осборна. Забавный нюанс: для вышеупомянутых западных рокеров игра в сатанизм была выпадом против официозного христианства, против показной религиозности западных обывателей. Кинчев же, подражая любимым авторам, попадал впросак: воевать в плаще сатаны в СССР было не с кем: показное христианство было, скорее, уделом фрондирующих интеллектуалов. Отсюда и некоторая путаница в кинчевских метафорах.

В песне «Сумасшедший дом» общество сравнивается с психушкой. Песни «Птица марабу» и «Снова в Америке», судя по всему, являются эпиграммами на Бориса Гребенщикова, но они также соответствуют главной идее альбома, ибо лидер «Аквариума» высмеивается именно за конформизм, нежелание «знать своё место» в войне шпаны с ментами.

В густых, запутанных, на наших непохожих

Джунглях есть птица марабу.

Она настолько умна,

Что ни в какой конфликт она

Не вмешивается, не вписывается.

Мудрая птица марабу.

(«Птица марабу»)

Теперь он в топе, он взят в экран,

Ему теперь протежируют сытые лица.

Он принял титул, он вышел за грань,

Но стал конкретен, как передовица.

(«Снова в Америке»)

В песне «Прозаик» Пётр Самойлов жалуется на отсутствие свободы слова, а в песне «Дятел» клеймит стукачество. Что ж, вполне резонные претензии к режиму и, кстати, вполне созвучные генеральной линии партии, взявшей курс на «перестройку» и выдвинувшей лозунги гласности и борьбы с наследием сталинизма.

Финальной песней альбома стал рок-манифест Кинчева «Всё это рок-н-ролл». Здесь ещё раз отчётливо озвучиваются главные идеи альбома: противопоставление шпаны обывателям и официозу, а знаменем, идеологией шпаны объявляется рок-н-ролл.

Академики чешут плеши,

Погоны свистят в свисток,

Румяные домохозяйки

Зеленеют при слове Rock.

Товарищи в кабинетах

Заливают щеками стол,

Им опять за обедом встал костью в горле

Очередной Rock-n-Roll.

Шпана и штурмовики

Какое всё это имеет отношение к теме фашизма? А такое, что важным составным элементом социальной базы немецкого нацизма в период его становления оказались именно деклассированные элементы, то есть та самая шпана. Именно юные хулиганы из люмпен-пролетарской среды пополняли ряды штурмовиков.

Конечно, неверно было бы отождествлять протофашистскую немецкую «шпану» (фронтовиков, беженцев из иных европейских государств, жертв капиталистического кризиса) и советскую молодёжь из спальных районов, которые были всё-таки куда благополучней, но, как писал в статье «Искусство и фашизм в Германии» Михаил Лифшиц, «во всяком фашизме есть нечто привлекательное для маленького «чумазого», который до смерти хочет выбраться на поверхность, чтобы потоптать других, освободив себя от всяких обязанностей и культурных связей. В этом отношении конформизм послушного обывателя вовсе не противоречит восстанию «авторитетной личности» против стесняющих её норм»⁴.

В «Ст. 206 ч. 2» вошли песни, не попавшие на записанный в том же 1989 году альбом «Шестой лесничий», на котором также присутствует отклик Кинчева на обвинения в фашизме. В песне «Тыр-тыр-тыр» (Тоталитарный рэп), сочинённой как раз в том самом 1987 году, когда была написана статья «Алиса с косой чёлкой», есть такие слова:

Вы скажете мне: Что за поза?
Вы, батенька, максималист!
Я отвечу вам: Что вы, мой фюрер,
Я просто антифашист!

То есть, откликаясь на обвинения в фашизме, Кинчев называет себя антифашистом, а фашистами («мой фюрер») — обвинителей, то есть советское государство. Но мало провозгласить себя антифашистом, это ещё надо доказать, желательно, поступками. Ибо окончательное значение имеет не то, что человек думает о себе, а то, чем он объективно является. Орлы летают вовсе не от того, что мы называем их птицами.

Тоталитарный монстр

В газете «Сельская молодёжь» в 1989 году он уточнил, что его обвинения относятся не к советскому строю в целом, а только к сталинскому периоду: «»Тоталитарный рэп» не имеет какого-то конкретного адресата. То, о чём в ней говорится, было и у нас, и в других странах. Я представляю себе так: несколько раз в столетие с небес на землю ниспосылается этакий монстр. Он устанавливает режим, который держит людей в постоянном страхе. И эта песня как раз о таком режиме, о презрении прав человека, об отсутствии свободы — об обществе, лишённом демократии. В XX веке этими монстрами были Гитлер, Мао Цзедун… У нас — Сталин»⁵.

Однако постойте, по какому принципу Кинчев отобрал именно эти режимы? Например, США в ХХ веке также прославились массовым террором, как по отношению к собственному населению, так и по отношению к другим народам. Что такое ядерная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки как не акция устрашения, адресованная всему миру? А напалм во Вьетнаме? А операция «Кондор»? Об этом Кинчев даже при всей своей фантастической безграмотности не мог не знать, ибо советские средства массовой информации об этом постоянно напоминали. А вот, что пишут авторы изданной в 1986 году книги «Объект преступления — демократия» в главе «Общество страха»: «Карательный аппарат США – и в самом деле огромная, хорошо оснащённая машина. Но, будучи орудием классового господства буржуазии, а не слугой всего общества, этот аппарат в первую очередь и главным образом занят борьбой против инакомыслия. Его основная функция подавлять, держать в узде трудящиеся массы, прогрессивные и рабочие организации, национальные меньшинства и прочие «нежелательные элементы». Вот почему до преступности как таковой у него «руки не доходят»»⁶.

Да и с окончанием холодной войны в США ситуация не особенно поменялась. В Нью-Йорке что ни день — то вспышка насилия. Только за три месяца 2016 года там изрезали ножом 753 человека. Причем, часть этих атак приходится на устрашательную деятельность американских «патриотов»⁷. В школах расстреливают подростков⁸. В американских судах невиновных (как правило «цветных») регулярно сажают на длинные сроки, а оправдывают после того как обвинители уходят на пенсию⁹. Где же тут «несколько раз в столетие»? В некоторых странах монстр прописался всерьёз и надолго.

А на бывшем советском пространстве ситуация очевидно усугубилась. Разве современное общество не держит людей в постоянном страхе безработицы и нищеты? Разве сегодня карательные органы не вытворяют с людьми всё, что им заблагорассудится? Полицейские выбивают из подозреваемых показания пытками и угрозами физической расправы¹⁰, сесть в колонию можно за простое исполнение песни¹¹, а штраф может быть наложен даже за публикацию антифашистских карикатур¹². Причём несмотря на зверства полиции, параллельно продолжается разгул криминального и просто бытового насилия. Это всё разве не страшно?

Даже не принимая во внимание разницу уровней безопасности и насилия в обществе «тогда» и «сейчас», стоит признать, что сегодня люди гораздо более запуганы. В «ужасные» советские времена, родители не боялись маленьких детей отпускать гулять на улицу, лазить по каким-нибудь пустырям. Сегодня они уже не решаются оставлять маленьких детей одних: либо какой-нибудь псих пристанет, либо угодят под машину. Мне, кстати, как пешеходу довольно опасно перемещаться по городу, поскольку сбить тебя могут где угодно: и на пешеходном переходе, и на тротуаре, и на автобусной остановке — примеров тому тысячи. А, не дай бог, заболеешь? Нынешняя медицина уже вряд ли тебе поможет. Если задуматься, так жуть берёт. И какой же режим держит, в итоге, людей в страхе?

Вместе с Тальковым против революций

Любопытный нюанс: наш «антифашист» утверждает, что диктаторы посылаются на землю с небес. Возможно, это просто фигура речи, а возможно, и действительное умопомрачение. Вот идейно близкий Кинчеву Игорь Тальков тоже пел:

А золотые купола

Кому-то черный глаз слепили:

Ты раздражала силы зла

И, видно, так их доняла,

Что ослепить тебя решили.

Россия!

Разверзлись с треском небеса,

И с визгом ринулись оттуда,

Срубая головы церквам

И славя нового царя,

Новоявленные иуды.

(«Россия»)

Правда, Тальков исполнял свою песню уже в 1991 году и потому без стеснения объявлял творением дьявола и революцию, и весь СССР, а не только Сталина. В своей книге «Монолог» Тальков всерьёз развивает идею нападения космических сил зла на Россию¹³.

Кстати, утверждая, что режимы Сталина, Гитлера и Мао держатся исключительно на страхе, Кинчев не только закрывает глаза на бесчинства практически всех остальных государственных режимов в истории человечества, но и косвенно оправдывает тех же нацистов: мол, Гитлер держался только на страхе. Но, пардон, а как же толпы, орущие «Зиг хайль» со слезами на глазах? А молодчики, сжигающие книги, а факельные шествия, а еврейские погромы? Нам сегодня любят в кино показывать «очеловеченного нациста», типа, мирного обывателя, которому пришлось исполнять плохие приказы. Однако, постойте, если этот симпатяга понимает несправедливость приказов и политики Рейха, то как он вообще оказался в нацистской форме? Силком надевали, а он упирался? Почему, скажем, не примкнул к сопротивлению? Истина заключается в том, что огромное количество немцев (а также фашистов в других странах) поддерживало фашистские режимы и верило своим вождям, упивалось национальной спесью, ура-патриотизмом и милитаристской бравадой, не говоря уже о том, что, например, для очень многих немцев ограбление евреев или захваченных стран приносило прямую выгоду: деньги, вещи и даже конкретно рабов¹⁴. Какая-то часть населения действительно была запугана, какая-то равнодушна, а какая-то (и, я думаю, весьма значительная) вполне довольна таким раскладом. А Кинчев нам тут песни поёт про несчастных запуганных немцев!

Главным признаком, по которому худо-бедно можно было бы объединить сталинизм с фашизмом, является то, что это — контрреволюционные диктатуры. Но Кинчев ведь и сам ненавидит революции, так что по этому признаку близок и Гитлеру, и Сталину.

После альбомов «Шестой лесничий» и «Ст. 206 ч. 2» Кинчев о фашизме петь перестал, переключился на мистику и лирику — притих на время происходивших в стране метаморфоз, а уже в 1996 году вместе с Филиппом Киркоровым и Ириной Аллегровой участвовал в предвыборной кампании Ельцина. Позже на критику в свой адрес (в том числе со стороны Юрия Шевчука) он заявлял, что выступил единым фронтом с «попсой» чтобы не допустить коммунистов к власти. В скобках отметим, что этим всегда оправдывали свои действия и фашисты.

Конформизм и нонконформизм

Так что же произошло с бывшим бунтарём, хулиганом, врагом «ментов»? Пристроился, притёрся, разбогател. Похоже, что, по законам диалетктики, ярый кинчевский нон-конформизм обнаружил единство со своей противоположностью и без труда перешёл в истовый конформизм. Тем более, что новая власть — власть звериного капитализма, разгул криминала в 90-е должны быть понятны и милы сердцу певца уличной шпаны. Ещё Карл Маркс писал о внутреннем родстве люмпен-пролетариата и верхов буржуазии: «Именно в верхах буржуазного общества нездоровые и порочные вожделения проявились в той необузданной — на каждом шагу приходящей в столкновение даже с буржуазными законами — форме, в которой порожденное спекуляцией богатство ищет себе удовлетворения сообразно своей природе, так что наслаждение становится распутством, а деньги, грязь и кровь сливаются в один поток. Финансовая аристократия как по способу своего обогащения, так и по характеру своих наслаждений есть не что иное, как возрождение люмпен-пролетариата на верхах буржуазного общества»¹⁵.

Кстати, сам Кинчев в 1995 году написал песню «Rock-n-roll — это не работа», потому что работать для шпаны «западло».

Rock-n-Roll — это не работа,

Rock-n-Roll — это прикол.

Мечены, мазаны, крепко повязаны,

Каждый, кто сюда дошел.

Данная песня вошла в альбом «Дурень», и на этом альбоме, после перерыва в несколько лет, Кинчев снова затронул тему фашизма. В песне «Печать зверя» есть такие строчки:

Блажит левый, ревет правый:

Виват Мао! Адольф браво!

Совершенно очевидно, что Кинчев по-прежнему согласен критиковать немецкий нацизм только вкупе с режимами, совершенно с ним несходными и даже противоположными. Он объединяет маоизм с нацизмом по признаку апелляции к массам, попытки мобилизации широких масс и признаку культа личности. Однако давайте сразу отметим, что мобилизовали они разные массы и для разных целей. Гитлеровская партия набирала отряды штурмовиков из любимой Кинчевым люмпен-пролетарской молодёжи для нападения на коммунистические собрания, организовывала еврейские погромы, а уж после прихода к власти мобилизовала всю страну для подготовки и ведения захватнической войны. Мао как член китайской компартии занимался мобилизацией крестьян для борьбы против японских интервентов (союзников Гитлера) и, одновременно, против буржуазного гоминдановского правительства¹⁶. Впоследствии Мао использовал студентов и школьников для уничтожения левой оппозиции и захвата власти, однако даже встав на путь контрреволюции он не устраивал ни националистических погромов, ни мировых войн.

Впрочем, Кинчеву достаточно и чисто поверхностного сходства, он вообще выступает против коллективизма, объявляет его сатанинской «печатью зверя»:

Печать зверя, клеймо стада,

Девиз бойни: всегда рады.

Козлов кодлы пасет воля.

Шагать строем слепых доля.

«Стадо» для гордого индивидуалиста Кинчева слово ругательное, видимо, он напрочь забыл, что христиан принято называть «стадом христовым», что синонимом этого слова является слово «паства», а священники издавна называются «пастырями». Так что христиан во время крестного хода вполне можно назвать шагающим стадом, и они на это не должны обижаться.

(продолжение следует)

Автор: Дмитрий Косяков.

2016-2017 гг.

Примечания