Русская религиозная философия и фашизм. 1.

В каком направлении двинулись российские интеллектуалы, отвернувшись от «золотых» идеалов своей молодости? Многие из них впоследствии оказались в стане фашизма. И это неудивительно. Чем острее был их конфликт с революцией, тем теснее впоследствии оказывались их фашистские связи. Не даром В. Н. Спольников, анализируя феномен ультра-правых группировок на Востоке, отмечал, что «сердцевиной фундаменталистских течений в различных странах <…> являются не богословы, а богословствующая интеллигенция»¹.

Русские ницшеанцы

Проделали этот путь русские религиозники, как водится, за немецкими философами, перешедшими в лагерь реакции. Как мы помним, эти идеологи стремились реабилитировать идею элитаризма, оправдать неравенство и право верхов эксплуатировать и жестоко подавлять низы, приравнивали бюрократический аппарат к божеству и требовали религиозного поклонения и подчинения государству.

«Религиозные философы» восхищались немецкими философами, и уж конечно не Марксом и Энгельсом. Шопенгауэр, Вагнер, Ницше были главными идейными предтечами нацизма (немецкой версии фашизма), а неогегельянство составило одно из крыльев нацистской идеологии.

Горький гораздо лучше Достоевского понял и выразил опасную и гнилую сущность ницшеанского элитаризма, прекрасно усвоенную российскими аристократами-интеллектуалами. В его пьесе «Дети Солнца» (1905) герои-арестократы рисуют себе картину жизни как плывущего в бурном море корабля, ктороый ведут «какие-то крепкие, мощные люди» с «открытыми, бодрыми лицами», «особенные… и гордые», а некрасивых людей на корабле не будет, они «мертвые клетки в организме», «они, как водоросли и раковины», лишь затрудняют движения корабля, а значит, они должны погибнуть. Их можно считать уже погибшими и потому не жалеть.

Впрочем деятели белого движения впоследствии сами оспаривали у немцев и итальянцев право на изобретение фашизма, утверждая, что его выдумали именно в России, что первыми подлинными фашистами были не итальянцы и не немцы, а именно русские белогвардейцы.

В своих воспоминаниях видный деятель белого движения в Сибири генерал Константин Сахаров пишет: «Белое движение в самой сущности своей являлось первым проявлением фашизма… Белое движение было даже не предтечей фашизма, а чистым проявлением его. Невольно может возникнуть вопрос: почему же тогда неудача белого движения, даже разгром его? Ведь фашизм идёт верными шагами к победе — для торжества права, правды и справедливости? Ответ на это лежит в том, что, во-первых, русский фашизм, белое движение, было лишь первым робким опытом его»².

Скифы

Российская культурная публика была подготовлена к принятию фашистской идеологии. Поэзия «серебряного века» воспевала образ «сильной личности», сверхчеловека, стоящего выше презренной толпы, её морали, «по ту сторону добра и зла». Вспомните образ «конквистадора в панцире железном» у Николая Гумилёва или «Гимн Солнцу» Бальмонта.

Поэты воспевали возврат к языческому мироощущению «юных варваров», которые должны прийти и обновить одряхлевший мир, предотвратить «закат Европы». Вспомните брюсовские строки:

Мы — те, об ком шептали в старину,

С невольной дрожью, эллинские мифы:

Народ, взлюбивший буйство и войну,

Сыны Геракла и Эхидны,— скифы.

Вкруг моря Черного, в пустых степях,

Как демоны, мы облетали быстро,

Являясь вдруг, чтоб сеять всюду страх:

К верховьям Тигра иль к низовьям Истра.

(«Мы — скифы»)

Стихия всеразрушения, воинственность и маскулинность, дионисийство — всё это использовали в своей пропаганде и фашистские агитаторы.

Поэты и философы

Вышесказанное не означает, что данные поэты были уже сформировавшимися фашистами. Их представления были довольно абстрактны и аморфны. А абстрактные, отвлечённые взгляды подходят для разнообразных идеологий. В итоге, некоторым интеллигентам это облегчило принятие революции. Воронский писал: «Они <…> хотели увидеть в революции “Христа с кровавым флагом” либо торжество неких моральных “незыблемых” постулатов, всесветный и надмирный бунт, какое-то вакхическое народное действо, принципиальное скифство, преображение мира в особом духовном огне, какую-то мистерию и литургию»³. Так подошли к революции Брюсов и Блок. Сама действительность потом скорректировала их взгляды, избавила от излишнего романтизма.

Но то, что у поэтов было лишь настроением, неясным, колеблющимся ощущением, у «религиозных философов» стало более или менее оформленной, последовательной системой. Например, многие из них разделяли, распространяли, а порой и сами сочиняли отвратительные расистские антисемитские выдумки.

Если Владимир Соловьёв ещё боролся с антисемитизмом, разделял (хотя и весьма туманно) понятия национализма и народности, порицая первый за то, что он порождает этноцентризм и колониализм и, в конечном счете, противоречит христианскому универсализму⁴ (правда, при этом Соловьёв предрекал угрозу европейской культуре от «панмонголизма» — нашествия с Востока), то «религиозные философы» более позднего периода повели себя иначе. Исключение составил разве что еврей Гершензон.

Отчасти причиной тому стала изменившаяся политическая обстановка в стране.

«Истинно православные»

В ходе Первой русской революции правительство снова решило сделать ставку на антисемитизм. С целью заручиться поддержкой народа, противопоставить собственные массовые организации революционному движению правительство стало создавать различные черносотенные группировки, носившие промонархический характер. Наиболее массовой из этих организаций стал «Союз русского народа», созданный непосредственно в 1905 году⁵. Его массовой базой были приказчики, подсобные рабочие, часть крестьян, люмпен-пролетарии. Руководители «Союза» призвали всех «истинно православных» к еврейским погромам. Фактически же погромщики в этот период выискивали и нападали на революционеров или, в их терминологии, «иудо-революционеров».

«Союз» выступал как против революции, так и против парламентаризма, «единение» же народа и власти представлял в виде создания совещательного органа при правительстве. Идеалом общества объявлялась допетровская Русь. Из сословий признавались дворянство, крестьянство и купечество, а главным врагом объявлялась интеллигенция. Однако члены «Союза» оказывали ценную услугу и либералам уже тем, что позволяли им утверждать, будто народ якобы не приемлет революции.

«Союз» имел политическую, финансовую и полицейскую поддержку. Сам Николай II благословил союз, с программой которого его познакомил великий князь Николай Николаевич⁶. Положения союза были сформулированы размыто: за неограниченное самодержавие против парламентаризма, но за думу в качестве «соборного органа», за свободу слова, печати, собраний, но в установленных законом границах. Наиболее определенна и категорична программа была в национальном вопросе: за единую, неделимую Россию без каких-либо послаблений национальностям, первенствующая роль русского народа (русские, белорусы, украинцы). Остальные национальности разделялись на «дружественные» и «недружественные» России в зависимости от степени участия в революционном или национальных движениях. В соответствии с этим народам предполагалось давать льготы или налагать ограничения. Но уже в 1906 году руководители «союза» предложили всем дать равные права (кроме евреев)⁷.

Евреям в программе была посвящена отдельная глава. Там сообщалось, что евреи угнетают русских рабочих и крестьян в качестве капиталистов и конкурирующей рабочей силы, сообщалось о возросшей активности еврейских организаций, а также об участии евреев в легальной политике и в революционном движении. В способах решения «еврейского вопроса» члены союза расходились. Одни предлагали просто лишить их всех прав, другие предлагали выселить их в Палестину⁸, третьи были за полное уничтожение евреев. Но все они выступали против смягчения дискриминационных законов и за их жесточайшее исполнение. В ходе «дела Бейлиса» члены союза призывали к скорейшей расправе над обвиняемым и вообще над евреями⁹.

Организация быстро разрасталась. К 1 мая 1907 года в различных городах было открыто около 900 отделений. Союз стал самой массовой организацией правого толка в России. В 1907 году он объединил вокруг себя все другие монархические движения, частично вобрав их в себя. Впервые в истории антисемитская, контрреволюционная полуофициальная организация достигла такого размаха.

Вернуться к «исконно русским» традициям

Черносотенное движение в России непосредственно предвосхитило возникновение европейского фашизма. Многие исследователи указывают на «российские корни» фашистской идеологии и практики. Выдающийся американский историк Баррингтон Мур-младший видит истоки фашизма в русском черносотенстве (но не отрицает и некоторого американского влияния). «Опираясь отчасти на американский опыт, они ввели в русский язык слово “линчевать” и настаивали на применении “закона Линча”. Они прибегали к насилию в стиле штурмовиков для подавления “измены” и “мятежа”. Как утверждала их пропаганда, если России удастся избавиться от “жидов” и приезжих, все будут жить счастливо, вернувшись к “исконно русским” традициям»¹⁰.

Конечно, фашизм имел не одну родину, и наряду с Россией и США обязательно надо назвать Великобританию и Германию.

Стоит подчеркнуть, что религия занимала центральное место в идеологии черносотенства, а официальная церковь движение поддерживала. В торжественном освящении знамени и хоругви союза 26 ноября 1906 года участвовали будущий патриарх (тогда епископ) Сергий Страгородский и будущий святой (а тогда член Синода и организатор эксплуатации детей-сирот) Иоанн Кронштадтский. В 1907 году Иоанн Кронштадтский сам вступил в союз и был избран его пожизненным почётным членом.

Вскрывая сущность фашизма, Баррингтон Мур-Младший и Кива Майданик¹¹ выделяют два принципиальных момента: необходимость технологического и экономического рывка для стран, опоздавших с буржуазной революцией, но желавших занять привилегированное положение в формировавшейся капиталистической миросистеме; и стремление предупредить революцию, сохранить власть в руках традиционных правящих классов. Первый пункт требует концентрации политической власти, устранения пережитков докапиталистического прошлого, некоторой внешней революционности и даже нажима на некоторую часть прежних «элит»; второй пункт требует антикоммунистической риторики, переключения агрессии эксплуатируемых низов на меньшинства или внешнего врага и жестокого подавления революционного движения.

Итак, индустриальный рывок возможен только при диктатуре — революционной (советский путь) или контрреволюционной (фашистский путь).

Идейная платформа для «нового Бисмарка»

После революции 1905 года к авторитарному пути стали склоняться и крупные российские капиталисты. Например меценат, спонсор ряда публицистических изданий, Павел Рябушинский, с руки которого кормились многие «философы», уже в 1908 году (год издания сборника «Вехи») высказывался за создание сильного авторитарного государства, «российского великодержавного здания», с опорой на армию. А что такое военная диктатура в интересах капиталистов, как не ключевой элемент фашизма?

Как уже говорилось выше, веховцы делали ставку на «сильную личность», по сути весь их «религиозно-философский мистицизм» служил оправданию полицейского государства, авторитарного режима, способного разрешить российские противоречия. По словам Каменева, они занимались подготовкой идейной платформы для «нового Бисмарка».

В дореволюционной России для полноценного расцвета фашизма не было соблюдено первое условие: правящий класс не был готов поступиться интересами части помещиков ради индустриального рывка, однако второй пункт — угроза революции — был царским правительством вполне осознан, ответом на него и стало черносотенное движение. На фоне деятельности таких протофашистских организаций как «Союз русского народа» и «Союз Михаила Архангела» в России начала формироваться та идеология, которая потом была взята на вооружение фашистами разных стран.

Хочу отметить, что, сколько бы идеологи черносотенства ни рассуждали о народе, сам народ, т. е. крестьяне, к их призывам по большей части оказался глух. Крестьяне не сочувствовали черносотенцам, понимали их близость к полицейским, воспринимали как часть репрессивного аппарата. На съезде Крестьянского союза, который был образован в ходе революции 1905—1907 годов, в числе врагов были названы чиновники, помещики, кулаки и местные черносотенцы. «В ходе реформ, которых хотели крестьяне, помещики должны были потерять свою землю, кулаки-мироеды — разрушительную способность эксплуатировать соседей, а черносотенцы и местная полиция лишались возможности продолжать террор. Некоторые решения продемонстрировали морально-политическое согласие, соответствующее крестьянскому идеалу общества: отмена смертной казни, требование всеобщей политической амнистии, обличение пьянства и признание антиеврейских погромов “постыдными и грешными”»¹².

В начале ХХ века перед Россией лежало лишь три пути: коммунизм, фашизм либо полная деградация и подчинение странам центра¹³. Второй путь, путь фашизма, для Российской Империи хотя и оказался закрытым, но правящей верхушке и её буржуазным подпевалам он казался заманчивым.

Флоренский и Розанов против евреев

Если уж сами магнаты, кормившие солидную часть интеллектуальной братии заговорили в этом духе, то неудивительно, что черносотенное движение увлекло и многих мыслителей «серебряного века». Ленин в статье «О “Вехах”» справедливо отмечал, что «программа “Вех” и “Московских Ведомостей” [одна из крупнейших черносотенных газет] одинакова и в философии, и в публицистике», и что «Победоносцев только честнее и прямее говорил то, что говорят Струве, Изгоевы, Франки и К°». К печатной травле евреев присоединились «философы» вроде Флоренского и Розанова. Павел Флоренский показал себя ярым юдофобом, был глубоко заинтересован делом Бейлиса, публиковал анонимные статьи, в которых стремился доказать, что евреи действительно употребляют кровь христианских младенцев, и тем самым пытался повлиять на исход процесса. Обе написанные Флоренским на эту тему статьи были опубликованы Розановым в качестве приложения к книге «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови», именно Флоренский решительным образом повлиял в этом плане на Розанова, он был тайным соавтором и вдохновителем подлой книги¹⁴. Вмешательство оголтелых публицистов немало способствовало тому, что расследованию очевидно уголовного дела об убийстве малолетнего Андрея Ющинского был придан религиозный и националистический (антисемитский) характер, и это спровоцировало суд над невиновным человеком.

Взгляды отца Павла быстро эволюционировали от христианского антииудаизма до расового антисемитизма. Он утверждал, что «даже ничтожной капли еврейской крови» достаточно для того, чтобы вызвать «типично еврейские» телесные и душевные черты у целых последующих поколений¹⁵. Также он приравнивал иудаизм к материализму, тем самым косвенно утверждая, что все материалисты тайные иудеи, а все евреи — носители крамольных атеистических идей. Мог ли отец Павел тогда подумать, что в 1930-е годы он будет проходить обвиняемым по делу «национал-фашистского центра» и будет расстрелян как фашист? Находясь в заключении, с подачи следствия в рамках сфабрикованного процесса против «национал-фашистского центра» он написал работу «Предполагаемое государственное устройство в будущем», в которой восхвалял фашизм, впоследствии дал по делу признательные показания. Конечно, всё это отец Павел делал под давлением (возможно, и под пытками), но всё же такую работу он написал: кто-то даже под пытками не захотел бы такое писать, а кто-то бы просто не сумел. Отец Павел сумел.

Сам Розанов также зарекомендовал себя откровенным антисемитом¹⁶. В обеих частях его книги «Опавшие листья» и в других работах немало враждебных высказываний о евреях, описание евреев в качестве рвущихся к власти чужаков, а также в качестве отвратительных, грязных существ, которых следует уничтожить в санитарных целях. Например: «Еврей всегда начинает с услуг и услужливости и кончает властью и господством»¹⁷. Или: «Да вы всмотритесь в походку: идёт еврей по улице, сутуловат, стар, грязен. Лапсердак, пейсы; ни на кого в мире не похож! Всем не хочется подать ему руку. „Чесноком пахнет“, да и не одним чесноком. Жид вообще „скверно пахнет“. Какое-то всемирное „неприличное место“… Идёт какою-то не прямою, не открытою походкою… Трус, робок… Христианин смотрит вслед, и у него вырывается: — Фу, гадость, и зачем я не могу обойтись без тебя? Всемирное: „зачем не могу обойтись“…»¹⁸ Что интересно, Розанов любил писать статьи под различными псевдонимами и защищать различные точки зрения, но именно тексты черносотенной направленности он публиковал под собственным именем¹⁹.

Дмитрий Косяков. 2016-2018 гг.

Русская религиозная философия слева направо. Введение.

Русская «религиозная философия» и революция

Русская «религиозная философия» и православная церковь

Русская «религиозная философия» против отечественной культуры

Русская религиозная философия и фашизм. 2

Примечания