Характерные черты
Но нас всё-таки больше интересуют не способы политической организации фашистов, а фашизм как идеология и как общественно-психологическое явление. Тем более, что вышеприведённые формулировки, делающие упор на «фашизм сверху», не учитывают, что бывает и «фашизм снизу», фашизм бывает и стихийным. И именно с таким фашизмом мы часто сталкиваемся сегодня в России. И будем сталкиваться ещё чаще по мере усугубления экономического и политического кризиса.
Исследователь Роджер Гриффин подчёркивает, что «в своей основе фашизм – это не режим, не движение, но в первую очередь идеология, критика существующего состояния общества»1, добавляя, что фашистская «революция» — прежде всего революция культурная.
Дочитаем советское определение. В области идеологии характерными чертами фашизма называются «самое оголтелое мракобесие», человеконенавистничество, «расовая теория», геополитика, провозглашение преимущества звериных инстинктов над человеческим разумом. Ну, что же, все эти идеи весьма популярны сегодня, многие из них, наверняка разделяются даже теми, кто 9 мая выходит на улицу с георгиевской ленточкой на груди.
За «самым оголтелым мракобесием» можно сходить в ближайший храм или заглянуть на телеканал «Спас», человеконенавистничество является закономерным следствием отчуждения и «войны всех против всех» в капиталистическом обществе, геополитика является вполне солидной и признанной политологической доктриной, а приравнивание человека к животному, провозглашение примата биологического над социальным также является крайне популярной тенденцией.
И всё-таки, Мэтью Лайонс справедливо отмечает: «Как и все основные политические течения, фашизм существует во множестве вариаций и динамично развивается, приспосабливаясь к новым историческим условиям. Это значит, что никакое определение фашизма не будет единственно верным и окончательным. Но выработка определения — или хотя бы описания — фашизма, может помочь нам выявить его ключевые черты, описать его отношения с другими силами, проанализировать то, как он развивается и как его можно победить»2.
Советское сталинистское определение не схватывает суть фашизма. Во-первых, как я уже говорил, оно совершенно упускает из виду «фашизм снизу», то есть добрую половину этого явления, без которой не смог бы состояться и «фашизм сверху». Именно потому часть старых правящих классов хватается за это орудие, что оно эффективно, позволяет завладеть доверием низов и мобилизовать массы во имя целей этим массам враждебных. Причём это орудие одним своим концом бьёт по левым движениям, а другим всё-таки ударяет по интересам капиталистов.
В описании идеологии фашизма советское классическое определение также звучит общо: ведь мракобесие и человеконенавистничество существовали и раньше. Да и являются ли геополитика и биологизаторство обязательными элементами фашистской идеологии, каким образом они связаны с социальной сущностью этого явления?
Александр Тарасов выделяет следующие сущностные признаки фашистской идеологии. «Любому фашизму обязательно присущи установки на воинствующий антикоммунизм; милитаризм (в узком смысле, то есть на восхваление армии и армейских порядков и перенесение их в гражданскую жизнь); воинствующие ксенофобия, расизм, национализм (то есть такие, которые активно направлены против кого-то: иммигрантов в современной Европе, чернокожих в США или ЮАР, индейцев в Гватемале и Чили, тамилов на Шри-Ланке и т.п.); теоретический элитаризм (то есть отрицание принципа всеобщего равенства); обывательский культурный примитивизм (то есть неприятие культуры во всей ее сложности и полноте — и особенно наиболее интеллектуально сложных ее проявлений)»3.
Иррационализм, использование мифов необходимы фашизму, чтобы скрыть свои противоречия, соединить несоединимое, примирить непримиримое. Эту черту отмечают Лифшиц, Адорно и другие исследователи. Пестрота социальной базы обсуловливает эклектику на идейном уровне. Разные виды массовых околорелигиозных ритуалов призваны спаять «нацию в одно тело», хотя бы на время, чисто внешне устранить классовый антагонизм.
Фашизм с одной стороны не признаёт классового деления общества, утверждая, что его выдумали коммунисты, чтобы поссорить людей, а с другой не приемлет интернационализма, сближения народов. Нация для фашизма — оптимальное объединение людей.
Национализм, как правило, используется фашизмом для внешнего примирения его разношёрстной социальной базы, мелкой и крупной буржуазии и даже крестьян и рабочих. Ведь фашизм объявляет себя покровителем всех классов, провозглашает «отмену классов», по сути, натравливая один класс на другой и занимая в этой драке позицию арбитра. И хотя фашизм ведёт войну на два фронта: против левых с одной стороны и против либералов и части старых «элит» с другой, он имеет определённые связи и с левыми, и с либералами.
У левых (прежде всего, коммунистов) фашизм заимствует некоторые приёмы общения с массами и давления на верхи, одновременно отвергая социалистическую идеологию, а вот у либералов он, напротив, заимствует некоторые глубинные идеологические черты, отвергая их практику (буржуазные институты и процедуры).
Итак, антикоммунизм является важной составляющей фашизма. Собственно, даже юдофобия нацистов была лишь дополнением к антикоммунизму, и только через антикоммунизм может быть понята. С одной стороны, коммунизм объявлялся идеологическим оружием мирового еврейства, а с другой, все «неполноценные расы» объявлялись «разносчиками коммунистической заразы». Понятия «еврей» и «коммунист» в нацистской пропаганде уравнивались.
Что говорили нацисты пленным красноармейцам? «Коммунисты и евреи — шаг вперёд!» Раз еврей, так уж точно коммунист, раз коммунист, так уж наверняка еврей…
На Западе сегодня принято любить евреев, но ненавидеть коммунистов. Так что основа фашистской идеологической конструкции остаётся почти нетронутой.
Культурный примитивизм, мещанство, обывательская психология. Нацизм в Германии делал ставку не на индоктринацию и пропаганду, а на обывательское сознание. В своей книге «Всеобщая история кино» Жорж Садуль справедливо отмечает о «гитлеровском кино»: «Фильмы откровенно пропагандистского фашистского характера (такие, как «Юный гитлеровец Квекс» или «Ганс Вестмар») не составляли в то время и 10 процентов продукции. После падения Берлина четырехсторонняя союзническая комиссия просмотрела немецкие фильмы, выпущенные после 1930 года. Из 147 фильмов, выпущенных в 1934 году, было запрещено только 15, то есть всего 10 процентов от общего количества. Из 75 фильмов, вышедших на экраны в 1943 году, запретили 10. Из 71 фильма 1941 года (в этот год больше всего создано пропагандистских фильмов) было запрещено 25, что составило менее 35 процентов всей продукции»4.
Вот как интересно получается: фашистские фильмы оказались вполне «перевариваемы» для либеральных желудков. Почему? Да потому, что они занимались тем же, чем и обычный буржуазный масскульт: сеяли иллюзии и отвлекали от борьбы с несправедливым режимом.
Возьмём, например, немецкий художественный фильм «Мюнхгаузен», снятый в 1943 году, когда нацистские войска воевали на просторах СССР. Пока германские войска несли тяжёлые потери, но в концлагерях продолжали работать газовые камеры, немцам показали яркую костюмированную сказку о приключениях развесёлого барона.
Впрочем, идеологический элемент в фильме присутствовал: Мюнхгаузен разъезжает по миру и везде оказывается почётным гостем, везде он соблазняет самых прекрасных и статусных женщин: в России — императрицу Екатерину, в Константинополе вызволяет из гарема Султана прекрасную итальянскую принцессу Изабеллу д’Эсте.
Стоит отметить, что мужчины всех национальностей показаны либо как отвратительные животные (Россия), либо как изнеженные полуженщины (Турция). Единственный мужчина на планете — Мюнхгаузен. Почему? Да потому, что он немец, а значит, женщины любой страны по определению принадлежат ему. «Я хочу жить. Приключения, войны, разные страны, женщины — мне они нужны», — заявляет барон.
Да какой мачо откажется от такой программы? Вот и выходит, что захватнические войны немцев — это такой поиск приключений для настоящих мужчин. Вполне в духе современного Голливуда.
Обратите также внимание на образ слуги Мюнхгаузена. Дома у него жена, которая регулярно рожает ему детей. Слуга приезжает к ней ненадолго, чтобы сделать очередного, а потом отправляется с бароном в очередную страну, где ему в соответствии с его рангом достаются фрейлины и служанки императриц.
О, сколько идеологических намёков соединилось в этом образе! И роль женщины в качестве родильной машины и объекта сексуальных домогательств, трофея, и благодать неравенства: да, ты не так здорово живёшь, как господа офицеры, но и тебе достанется кое-что с их стола, ты тоже сможешь пограбить и понасиловать вволю. И современные западные идеологи ещё смеют что-то там болтать про «зверства» Красной армии на отвоёванных у нацистов территориях!5
Можно сказать, что похожая схема воспроизводится в романах и фильмах о Джеймсе Бонде.
Роджер Гриффин сущность фашизма видит в ином. Для него фашистская идеология основывается на «палингенетизме», то есть на идее возрождения нации после периода упадка. Легко заметить, что фашист движим чувством оскорблённого национального достоинства, психологически обращён в прошлое, к некой эпохе былой славы, расцвета и мощи.
Так, польские ультранационалисты вот уже много веков живут воспоминаниями о Речи Посполитой, Дональд Трамп выиграл президентские выборы с лозунгом «Make America great again», то есть «Вернём Америке былое величие!» Если учесть, что сегодня весь мир переживает очевидный кризис, и абсолютно все страны переживают тяжёлые времена, то жажда вернуться к «старым добрым временам» вспыхивает в людях с новой силой.
Как справедливо отмечал Александр Тарасов, «Сытый, благополучный и не испытывающий чувства тревоги буржуа – либерал; голодный, неблагополучный и испуганный – фашист». Так вот, сытых и благополучных буржуа вокруг становится всё меньше, а неблагополучных и испуганных — всё больше.
Фашизм, либерализм, коммунизм
Трудность определения фашизма как раз и заключается в его промежуточной природе, его борьбе (и дружбе) на два фронта. Буржуазные и марксистские авторы определяют фашизм по-разному. Возьмём вышеупомянутый пример с Бэтменом Фрэнка Миллера. На каком основании относит этот образ к фашизму американский либеральный критик?
«Определим понятия: фашизм, о котором мы здесь ведём речь, уважает единственную власть, требует подчинения набору правил или законов, установленных этой властью, имеет чёткий образ другого или врага и видит лучшее решение, даже единственное решение, в применении насилия этой властью. Пожалуй, важнее всего то, что фигура вождя-спасителя не может следовать нормальному набору установленных правил, поскольку эти правила мешают ей выполнить свой долг и разнуздывают её врагов»6.
Итак, либерал видит проблему в отсутствии плюрализма и в нарушении буржуазных процедур и форм, то есть именно в том, чем фашизм отличается от либерализма. Но именно в этом фашизм смыкается с коммунистической диктатурой.
Марксист же увидел бы проблему в отрицании классового подхода. Мир супергероев скрывает классовую природу зла. Если причина зла — классовый антагонизм, то с преодолением капитализма и уничтожением классов исчезает и источник зла. Классового врага следует физически уничтожать лишь в самом крайнем случае, в иных случаях есть возможность нейтрализовать его, лишив классовый конфликт основания, то есть должным образом перестроив общество.
Фашизм же считает классовое общество нормой, а наличие в нём конфликтов объявляет происками врагов, которые злы по самой своей сути и подлежат уничтожению. Но именно в этом фашизм смыкается с либерализмом. Либерализм убеждает нас, что классовое капиталистическое общество — самое лучшее и свободное общество в мире, а значит, каждый свободно выбирает в нём свою судьбу: богатые богаты, поскольку хотят быть богатыми, бедные бедны — поскольку хотят быть бедными, бандиты хотят быть бандитами, бездомные — бездомными… узники концлагерей — узниками концлагерей!
Фашизм может по многим пунктам мимикрировать под коммунизм: провозглашать борьбу с капитализмом, декларировать заботу о благосостоянии масс, о равенстве. Но принципиальное отличие коммунизма от фашизма (и либерализма) заключается в наличии классового анализа, а также в опоре на инициативу и самодеятельность масс в решении насущных проблем, в перестройке общества, в организации производственного процесса. Несмотря на все свои громкие декларации, фашизм стремится обуздать массы, подчинить их жёсткой структуре власти, оставить предприятия в руках капиталистов и управленцев.
Эрих Фромм проводит водораздел между фашизмом и демократией следующим образом: «Есть лишь один способ определить действительное различие между демократией и фашизмом. Демократия — это система, создающая экономические, политические и культурные условия для полного развития индивида. Фашизм — как бы он себя ни называл — это система, заставляющая индивида подчиняться внешним целям и ослабляющая развитие его подлинной индивидуальности7».
Данное определение фашизма и демократии проходит ножом по телу либерализма, разделяя эту традицию на два лагеря: подлинные демократы в случае столкновения с фашизмом вынуждены будут объединяться с коммунистами, та же часть либерального лагеря, чья ненависть к коммунизму, то есть в конечном счёте к народной массе, к низам, окажется сильнее, неизбежно примкнёт к фашистскому лагерю.
Дмитрий Косяков. Май-октябрь 2020 г.
Фашизм и современный мир. Часть 1.
Фашизм и современный мир. Часть 2.
Примечания
1Цит. по: Лайонс М. Что такое фашизм? М.: Свободное марксистское издательство. С. 24.
2Лайонс М. Что такое фашизм? М.: Свободное марксистское издательство. С. 6
3Тарасов А. Фашизмов много. http://saint-juste.narod.ru/fash-tip.htm
4Садуль Жорж. Всемирная история кино. Том 6. https://www.litmir.me/br/?b=185898&p=4
5«Например, почётный доктор гуманитарных наук Кентского университета Энтони Бивор, рассказывая в книге «Падение Берлина» о зверствах Красной армии на отвоёванных у нацистов территориях, заявляет о 15 миллионах изнасилованных советскими солдатами немок. А одну из статей в «The Guardian» он без затей назвал «Они изнасиловали всех немок в возрасте от 8 до 80 лет»[24]. При этом автор пытается прикрыться позицией беспристрастного собирателя воспоминаний о прошлом: якобы все те мерзости, которые он описывает, Бивор взял из рассказов очевидцев, а не из британских фильмов ужасов». (Дмитриенко Данил. Вспоминаем по команде — раз, два, три! http://saint-juste.narod.ru/Hopa.html)
6Подробный разбор см. Is Frank Miller’s Batman a Fascist? https://www.youtube.com/watch?v=iN23KAv2JG4
7Фромм Э. Бегство от свободы.
Что случилось ... 
Фашизм и современный мир. Часть 3: Один комментарий