Но вы, господа, раз и навсегда забудьте, кем я был, и помните, кем я стал.
Евгений Шварц. Тень.
Теперь давайте сопоставим описание личности Сталина с его биографией. Здесь всякий правоверный сталинист должен возмутиться: разве мог описанный выше человек – жаждущий раболепия, не дружащий с книгой, идущий по пути наименьшего сопротивления – стать революционером, участником Октябрьских событий, строителем советского государства?
Необходимо сделать два важных замечания. Во-первых, конечно, никакой человек не рождается с готовым набором качеств – он формируется, меняется чуть ли не всю жизнь. Под воздействием внешних обстоятельств и собственных поступков человека, в нём проявляются те или иные возможности, развиваются те или иные качества, в то время как другие возможности и качества в нём засыпают и не находят развития.
Поэтому, конечно, на разных этапах жизни Коба мог в разной степени проявлять различные свойства своего характера. То есть изначально считать его ловким плутом, ещё в юности замыслившим сделаться диктатором России, было бы неверно.
А во-вторых, следует отдавать себе отчёт, какими источниками мы пользуемся, когда изучаем биографию Сталина, ибо первое, чем он занялся, взобравшись на трон, стало переписывание собственной биографии и партийной истории, в чём ему помогал целый сонм публицистов, писателей и чиновников.
Подделка истории большевизма и Октябрьской революции была необходима для фабрикации сталинского культа. Впрочем, изначально переписывание истории партии было ориентировано даже не столько на певознесение Сталина, сколько на принижение других соратников Ленина, подлинных вождей партии, пользовавшихся известностью и авторитетом в народе. И процесс этот начался ещё до смерти Ленина, но в период, когда Ильич был уже смертельно болен и не мог участвовать в разворачивающейся внутрипартийной борьбе.
Причём изначально эта фальсификаторская кампания, которую совместно вёл «триумвират» Зиновьев-Каменев-Сталин, заключалась в непомерном превознесении личности Ленина, что получило дополнительный импульс и оправдание после смерти вождя. Культ Ленина первоначально использовался для низвержения наиболее очевидного преемника вождя партии – Троцкого. В двадцатые годы имя Сталина вообще было мало кому известно за пределами узкого круга партийной верхушки.
И лишь к середине тридцатых годов, десятилетие спустя после смерти Ильича, Сталина стали изображать как единственного преемника Ленина, безупречную фигуру, в то время как все остальные члены ленинского Политбюро были подвергнуты оплеванию.
Первым, кто публично поднял вопрос о фальсификации истории партии, стал Троцкий: «Чем дальше от событий, чем более преднамеренный характер получают позднейшие воспоминания, тем меньше в них фактического содержания. Они превращаются в голословные утверждения на заданную тему и своей сознательной неопределённостью и бессодержательностью напоминают покаяния подсудимых московских театральных судов. Всё вместе придаёт официальной советской историографии характер очень сложный. С этого текста надо смыть или соскоблить по крайней мере два-три слоя позднейших византийских начертаний».
Да, Троцкий не даром сравнивал сталинизированную историю партии с «историей церкви, написанной средневековыми апологетами», причём работа сталинских историков облегчалась тем, что противники Сталина – Троцкий, Бухарин, Каменев, Зиновьев – в разные периоды открыто полемизировали с Лениным (при нём это считалось в партии нормальным). Стало быть оставалось лишь выпятить эти разногласия и загородить ими всё остальное – например, то, что Ленин называл Троцкого «лучшим большевиком», а Бухарина – лучшим теоретиком партии.
Сталин же при любом конфликте предпочитал отмалчиваться или надувался и скрывался на несколько дней в подмосковной деревне.
Сочинение новой истории облегчалось и действительной незначительностью Сталина: его имя почти не фигурировало в партийных документах, его имя не фигурирует в воспоминаниях старых большевиков, исторических работах, написанных при Ленине. До Сталина никому не было дела. Тем проще было лепить из него божество «с нуля».
«Ни в каких мемуарах или исследованиях, писанных до 1924, пожалуй, даже до 1926 года, мы не найдем каких-либо следов или отголосков руководящей роли Сталина… Даже после того, как в руках генерального секретаря сосредотачивается власть, фигура его не сразу начинает отбрасывать тень прошлого», — сообщает Троцкий.
Фальсификации подверглась дата присоединения Сталина к большевикам после раскола партии, его роль в организации забастовок на Кавказе, его отношения с Лениным, его участие в Октябрьской революции и Гражданской войне.
Сталин подделывал не только свою биографию, но и биографии своих политических противников. Например, во все учебники была накрепко вписана фраза о том, что Троцкий в 1912 году пытался примирить большевиков с меньшевиками, зато были изъяты любые упоминания о том, что сам Сталин предпринял ту же самую попытку в 1917 году: он проповедовал объедиение с партией Церетели и готовил его организационно. Так что приехавшему Ленину потребовалось несколько месяцев, чтобы вытащить партию из того соглашательского болота, в которое за несколько недель вверг её Сталин и другие временные руководители.
Сталинисты могут возразить: что же плохого в том, чтобы объединять революционные силы? Но тогда им следовало бы признать безосновательность нападок Сталина и правоту Троцкого, который предпринял попытку объединения гораздо раньше, когда разрыв ещё не углубился и партии не разошлись слишком далеко друг от друга идейно и психологически.
Весьма характерный эпизод переписывания истории приводит советский и российский историк, специалист по биографии Ленина Владлен Логинов: «В вышедшем в 1935 году первом томе “Истории гражданской войны в СССР”, в главе о VI съезде, авторы были вынуждены ограничиться замечанием: “Ленин был связан с руководителями съезда и давал им необходимые советы”.
Но по мере того, как все более усиливался “культ личности”, такое положение становилось нетерпимым. И в том же 1935 году Емельянов1, его жена, а потом и сын Николай — неизменный спутник Владимира Ильича в Разливе — были арестованы. После допросов 64-летний Николай Александрович заболел, оглох и “вспомнил”, что Сталин приезжал в шалаш “раза два”. Его и Надежду Кондратьевну выпустили, а Николай погиб. С тех пор — даже после смерти Емельянова в 1958 году — во всех интервью и «литературных записях» его воспоминаний всегда содержалось упоминание о приезде Сталина, Дзержинского, Свердлова и т. д.
В 1946 году, когда издавались сочинения Сталина, директор ИМЭЛ В. Кружков написал помощнику Сталина Поскребышеву о том, что Емельянов вспомнил о двух приездах Иосифа Виссарионовича в Разлив. Поскребышев ответил: “Тов. Сталин подтверждает приезд к Ленину в Разлив дважды”. В 3-й том сочинений Сталина этот факт не включили. А вот в исторической литературе он стал фигурировать»2.
Логинова трудно заподозрить в симпатиях к Троцкому (добрых слов в его трёхтомной биографии Ленина для Льва Давыдовича не нашлось), да и по отношению к Сталину в главе, посвящённой внутрипартийной борьбе, он занимает достаточно мягкую позицию. Но истина дороже.
Действительно, к Ленину в шалаш Сталин не стремился, ибо по вопросу о вооружённом востании склонялся к позиции Каменева и Зиновьева. Но об отношениях Сталина с Лениным – в соответствующей главе.
В переписанной истории партии в положительном ключе изображались лишь несколько ближайших соратников Ленина, которым повезло умереть раньше или не намного позже Ильича – Свердлов, Урицкий, Дзержинский. Но и имя и биография самого Ленина не остались в неприкосновенности. Коверкали биографию Ленина, не только втискивая в неё Сталина, но и изымая из неё близких Ленину людей, искажая взгляды Ленина так, чтобы они соответствовали текущему курсу партии, а ещё, чтобы иконописный лик Ленина не отличался от иконописного лика Сталина: такой же непогрешимый, не сомневающийся, всегда и во всём правый.
Давление оказывалось не только на людей, эпизодически знавших Ленина, как Емельянов, но и на саму Надежду Константиновну Крупскую. Слово Вадиму Роговину: «Крупская обвинялась в недооценке «ведущей роли» Сталина в революционном движении и создании «ложного впечатления» о положительном отношении Ленина к Троцкому.
Ещё один удар по Крупской был нанесён в августе 1938 года. В постановлении Политбюро о книге М. Шагинян «Билет по истории», посвящённой семье Ульяновых, говорилось: «Осудить поведение т. Крупской, которая, получив рукопись романа Шагинян, не только не воспрепятствовала появлению романа в свет, но, наоборот, всячески поощряла Шагинян, давала о рукописи положительные отзывы и консультировала Шагинян по фактической стороне жизни семьи Ульяновых и тем самым несёт полную ответственность за эту книжку. Считать поведение т. Крупской тем более недопустимым и бестактным, что т. Крупская делала всё это без ведома и согласия ЦК ВКП(б), за спиной ЦК ВКП(б), превращая тем самым общенародное дело — составление произведений о Ленине — в частное и семейное дело и выступая в роли монопольного истолкователя обстоятельств общественной и личной жизни и работы Ленина и его семьи, на что ЦК никому и никогда прав не давал»»3.
Троцкий писал, что Крупская «далеко пошла по пути уступок», но «оказалась всё же несколько стойче, да и память Ленина не так легко обокрасть», и всё же «этот поход историков на вдов с целью обобрать их бывших мужей, дабы заполнить пробелы биографии Сталина» выглядел тогда пределом злонамеренности и цинизма. Впрочем, как показало время, до дна было ещё далеко.
То же происходило и с людьми, лично знавшими Сталина или знавшими людей, которые лично знали Сталина. Чтобы придать Сталину фальшивый блеск, в его пользу обворовывались биографии других революционеров. Например, вдову Сурена Спандаряна заставили в своих воспоминаниях указать, что руководителем Туруханской ссылки был Сталин, тогда как на самом деле им был Спандарян. Как мы помним, Сталин в ссылке бездельничал, жил затворнически, почти ни с кем не знаясь. При таком образе жизни трудно стать руководителем сообщества ссыльных.
Были демонизированы или укрыты молчанием такие фигуры как Троцкий, Бухарин, Зиновьев, Каменев, Сокольников, Берзин, Тухачевский и ещё многие и многие люди, в сущности создавшие Советское государство, укрепившие его мощь. Все их заслуги по умолчанию приписывались Сталину.
Цензурной кастрации подверглась даже такая каноническая книга о русской революции, как «Десять дней, которые потрясли мир» Джона Рида. Из неё были вырезаны почти все упоминания о Троцком, хотя его имя упоминается в тексте почти так же часто, как имя Ленина (74 и 79 раз соответственно), в то время как имя Сталина присутствует лишь в качестве канцелярской подписи под одним из документов.
Фальсификация осуществлялась волнами, в несколько этапов, и на каждом новом этапе роль Сталина изображалась всё более значительной, в то время как подлинные герои мельчали и исчезали в свете его фальшивого величия. Каждая новая версия объявлялась самой правдивой, в то время как предыдущие предавались анафеме, уничтожались.
В частности, это сказалось на биографии самого Сталина, которую написал Анри Барбюс. Сперва Сталин неизменно отказывался от предложений своих многочисленных литераторов-лизоблюдов о написании его биографии. Сталин справедливо опасался, что многочисленные передёргивания могут быть разоблачены его противниками за рубежом и в первую очередь самим Троцким. Сперва написание биографии Сталина пытались навязать Горькому, но тот оказался достаточно умён и принципиален и книгу о Сталине писать отказался.
Тогда для этой задачи был выбран французский писатель-коммунист Анри Барбюс. Ему были переданы все правильные материалы, в результате чего возникла книга «Сталин. Человек, через которого раскрывается новый мир». Она была издана в 1935 году огромным тиражом. И что же? С тех пор она в СССР больше никогда не переиздавалась, поскольку включала многочисленные рассказы людей, которые вскоре были объявлены Сталиным врагами народа и уничтожены: Бела Куна, Енукидзе, Орахелашвили, Радека, Пятницкого и др.
В результате бесчисленных подтасовок была сфабрикована новая, насквозь фальшивая, история российской революции, в которой остались лишь две приметные фигуры – Ленина и Сталина. Впрочем, миф о Сталине-вожде Октябрьского восстания не пережил своего создателя. Вскоре после смерти Сталина советские историки с лёгкостью развеяли легенду о ведущей роли Сталина в революции и вскрыли лживость всех доводов и свидетельств, на которых она была выстроена.
Нет никаких документальных свидетельств участия Сталина в Октябрьской революции. На самом деле в наиболее острые и рискованные периоды в жизни партии Сталин уходил в тень, «политически не существовал». Он не поддерживал Октябрьское восстание. Так что апологетам Сталина и по сей день приходится прибегать к самой византийской казуистике, чтобы приклеить Сталина к Октябрю. Но все эти попытки выглядят жалко: например, наш недавно почивший классик Эдуард Лимонов утверждал, что Сталин поддержал Октябрьскую революцию тем, что «не стал мешать Ленину и Троцкому, а это уже огромная заслуга»4.
Однако, поскольку «хрущёвская оттепель» по меткому замечанию Исаака Дойчера представляла собой «сталинизм без сталина», прочие части сталинистского мифа – как то представление о «предательском» поведении Троцкого при подготовке к восстанию, искажённое представление о смысле и роли теории перманентной революции и др. – были оставлены в неприкосновенности.
Таким образом советское общество даже после разоблачения культа личности Сталина всё ещё в значительной мере жило сталинской легендой о прошлом и не имело ясного представления об Октябрьской революции. Впрочем, о смысле «хрущёвской оттепели» и разоблачений ХХ съезда мы будем говорить ниже.
Сейчас же хочется подчеркнуть, затянувшийся обман советского общества в отношении истории большевизма, непрояснённость её узловых вопросов, обилие фальсификаций привели к тому, что в период «перестройки» с её установкой на гласность фальшивая версия истории рухнула и погребла под собой правду об Октябре: антикоммунистической пропаганде удалось с лёгкостью выиграть спор, показать сфабрикованность, неискренность официальной версии истории, что вызвало у советских людей шок и чувство «прозрения».
Карикатурный напыщенный идол Ленина был свергнут с пьедестала, а до настоящего живого Ленина никому уже не было дела. Как пел в конце 80-х годов Егор Летов:
Ленин — это шуточки, которыми нас травят,
Ленин — это пряники, которыми нас манят,
Ленин — это руки, которыми нас лепят,
Ленин суть прожектора, которыми нас слепят.
Людям казалось, что они восстают, против Ленина, хотя на самом деле они восставали против идола, созданного сталинской пропагандой. Именно со Сталина началось превращение образа Ленина и всей истории партии в манящий пряник, в слепящий прожектор, то есть в инструмент управления и подавления.
Мартемьян Рютин, расписавшись под своими словами собственной жизнью, провозгласил: «Ставить имя Сталина рядом с именами Маркса, Энгельса, Ленина — это значит издеваться над Марксом, Энгельсом, Лениным, это значит издеваться над пролетариатом, это значит потерять всякий стыд, перейти все пределы низости; ставить имя Ленина рядом с именем Сталина — это всё равно что Эльбрус ставить рядом с кучей навоза; ставить произведения Маркса, Энгельса и Ленина рядом с «произведениями» Сталина — это всё равно, что ставить рядом с музыкой великих композиторов Бетховена, Моцарта, Вагнера и др. музыку уличного шарманщика.
Ленин был вождём, но не был диктатором; Сталин, наоборот, является диктатором, но не является вождём. Пролетарской революции нужны хорошие вожди, пролетарская ленинская партия не может быть без вождей, но пролетарской революции не нужны диктаторы»5.
Часть 5. Сталин против Ленина.
Примечания
1Крестьянин, у которого Ленин скрывался в предоктябрьские дни.
2Логинов В. Ленин в 1917 году. М.: Алгоритм, 2016. С. 262.
3Роговин В. Указ. соч.
4Лимонов Э. Титаны. Ад Маргинем Пресс, 2014. С. 153.
5Рютин М. Сталин и кризис пролетарской диктатуры
Что случилось ... 