Манифест обновлённого марксизма (часть 5)

Теория зависимого развития

Теория зависимого развития оформилась в 1960-1970-е гг. в Бразилии. Её авторами являются Теотониу Дус Сантус, Ваниа Бамбирра, Руй Мауру Марини. Теория зависимого развития, мало того, что первична по отношению к мир-системному анализу, является ещё и теорией, разработанной на периферии и для периферии, а потому она гораздо лучше и конкретнее схватывает общественные и экономические процессы периферийных стран.

Руй Мауру Марини покинул родную Бразилию после военного переворота 1964 г. Он перебрался в Мексику и стал преподавать политические и общественные науки в Национальном автономном университете. Самая известная его работа — «Диалектика зависимости»¹. Это — классика латиноамериканской и мировой мысли. В Бразилии теория зависимого развития вырвалась из академических рамок и оказалась в центре идеологических споров по поводу путей развития Латинской Америки. На возникновение этой теории повлияли успех Кубинской революции и, одновременно, провал созданного США «Союза во имя прогресса».

Как утверждал Марини, теория зависимого развития зародилась вне пределов марксистской традиции, но естественным образом пришла к марксизму и благодаря ему стала избавляться от структуралистских и функционалистских пережитков своей молодости. Но и к марксизму Марини сумел подойти критически. Он увидел, что современные марксисты либо отрывают теорию от действительности и во имя чистоты теории подгоняют под неё факты (ортодоксы), либо во имя объяснения новых фактов замусоривают свою теорию чуждыми концепциями и в итоге отказываются от марксизма (постмодернисты).

В чём же заключается теория Марини? Про Бразилию тогда, как и про Россию теперь, тоже говорили, что там построен какой-то «неправильный» капитализм, а вот если построить правильный — как в США или Западной Европе, то станет хорошо. Но теория Марини показала, что Латинская Америка ещё с XVI века развивалась в строгом согласии с законами, а главное, с потребностями мирового капитализма: её страны торговали не друг с другом, а с европейской метрополией. Развитие всего континента определялось международным разделением труда. Формальная независимость, суверенность периферийных стран ничего не решает — все изменения производственных отношений приводят лишь к усилению экономической зависимости от центра.

Маркс не учёл (или не успел уделить этому достаточно внимания), что капитализм изначально формировался не как национальная², а как международная система. Специализация периферии — Латинской Америки и, кстати, России — на сельском хозяйстве позволила добиться промышленного развития метрополии, и уже затем периферия превращается в поставщика сырья для промышленности центра.

Важнейшим инструментом международной эксплуатации является неэквивалентный обмен. Капиталист заинтересован в повышении производительности труда не с точки зрения обгона конкурентов, а с точки зрения удешевления продуктов, необходимых для поддержания жизнедеятельности рабочих, сокращения рабочего времени, когда рабочий работает на себя и увеличения доли неоплачиваемого труда (прибавочной стоимости). Предоставляя дешёвую сельхозпродукцию, Латинская Америка способствовала удешевлению стоимости воспроизводства рабочей силы и увеличению относительной прибавочной стоимости в центре мир-системы.

Неверно объяснять зависимость законами спроса и предложения, политическими или силовыми (то есть внеэкономическими) причинами. Причина — в неэквивалентном обмене, который нарушает закон спроса и предложения, но всё же остаётся экономическим фактором. Пользуясь монопольным положением производителя высокотехнологичных промышленных товаров, развитые капиталистические страны завышают цены на свои товары сверх стоимости их производства, так что страны периферии вынуждены за товары, на которые было потрачено меньше труда, отдавать свои товары, на которые было потрачено больше труда. Так метрополия перераспределяет в свою пользу часть стоимости, произведённой на периферии. Капиталисты на это могут ответить только увеличением эксплуатации собственного рабочего, интенсификацией его труда.

Отсюда возникает феномен сверхэксплуатации труда. Маркс описал три способа усугубления эксплуатации: интенсификация труда, удлиннение рабочего дня и снижение потребления рабочего. Сверхэксплуатация возникает тогда, когда эти способы приводят к оплате труда ниже стоимости рабочей силы и к быстрому износу рабочей силы. Проще говоря: рабочий не успевает в полном объёме восстанавливать свои силы — недоедает, недосыпает, прямо как современный школьный учитель или врач скорой помощи.

Для сверхэксплуатации могут использоваться различные докапиталистические формы внеэкономического принуждения, тем более, что применяются они в странах, куда капитализм пришёл с опозданием. Это и создаёт иллюзию несформированности, неразвитости капитализма. На самом деле это именно капитализм оживляет и ставит себе на службу старые формы угнетения.

И всё же это не рабство. В чём-то это хуже рабства. Поскольку рабовладелец приобретал раба целиком и вынужден был полностью обеспечивать его жильём и пищей. Капитализм же отделяет человека от его рабочей силы. Капиталист покупает рабочую силу, а человека отбрасывает за ненадобностью. Поэтому, когда капитализм приходил в отсталые рабовладельческие общества, эксплуатация рабов в них заметно возрастала. Капитализм делал рабство ещё хуже и безжалостнее.

Итак, страны центра осуществляют накопление за счёт повышения производительности труда, а страны периферии — за счёт сверхэксплуатации. Но накопление на периферии не зависит от внутреннего спроса, торговля ориентирована вовне, товары производятся для иностранного потребителя. Отсюда психология «недоедим, но продадим». Личное потребление собственного рабочего класса рассматривается капиталистами периферии как непроизводительное, в то время как в центре капиталист, наоборот, заинтересован в широком потреблении своих товаров своими же рабочими. Поскольку на периферии личное потребление рабочего не влияет на накопление капитала, потребление собственных рабочих стараются сокращать ради сверхэксплуатации. При наличии большой «резервной армии труда» (в Латинской Америке это индейцы, в России — мигранты³), рабочего можно быстро выкачивать, выжимать, как лимон, выбрасывать и нанимать свеженького⁴.

Марини объясняет, почему даже индустриализация не позволит периферийным странам вырваться из оков зависимости, почему даже полупериферийный статус и звание субимперии⁵ (на которые претендует и Россия) в сущности удерживает страну в рамках логики зависимого развития, пока сохраняется сверхэксплуатация и ориентация на внешний рынок. Читайте на этот счёт работу Марини.

Россия Сегодня

Творческое применение теории зависимого развития к российской экономике и позволит отечественным марксистам выйти из многолетнего идейного застоя. Успешно двинулись по этому пути современные российские марксисты Роман Павлов и Дмитрий Баринов⁶. Какие особенности им удалось обнаружить?

РФ, возникшая на руинах СССР, стала частью мировой капиталистической периферии. Признаки этого: преимущественно сырьевая экономика, ориентированная на обслуживание центра мир-системы; сильная зависимость от мировой рыночной конъюнктуры; отток капитала и др. Это усвоили наши отечественные мирсистемщики. Но что прибавляет к этому знанию теория зависимого развития?

Уже говорилось, что страны метрополии продают свои товары дороже себестоимости, а страны периферии — ниже. Поскольку капиталисты зависимых стран теряют часть прибавочной стоимости, точнее, безвозмездно передают её своим «зарубежным партнёрам», то они вынуждены нажимать на своих трудящихся (не на своих же дворцах им экономить). А полученная от сверхэксплуатации прибыль идёт на импорт предметов потребления, правда, предметы эти по большей части потребляют не рабочие, а непроизводительные «средние и высшие слои населения».

Основными признаками сверхэксплуатации становятся рост производительности труда при одновременном падении реальных доходов трудящихся; наличие большой резервной армии труда; общая прекаризация труда и ослабление рабочего законодательства; широкое применение слельной оплаты труда; удлиннение рабочего дня; ухудшение условий жизни работника. Все эти методы навязываются работнику в различных комбинациях в зависимости от конкретных обстоятельств (отрасли, региона).

Основной источник прибыли российских капиталистов составляет разница между рыночными ценами на природные ресурсы и стоимостью их производства. Поэтому господствующие классы не заинтересованы в росте оплаты труда. Ибо зарплаты работников — это производственные издержки.

В целом российская экономика является крайне трудоёмкой (т.е. низкопроизводительной) и при этом отличается высокой интенсивностью труда. То есть все работают, как проклятые, но эффекта от этого мало. В 2016 году по производительности труда Россия отставала не только от США и стран Западной Европы, но также от Турции и Саудовской Аравии, а по интенсивности труда Россия, напротив, значительно опережает страны центра и сопоставима по этому показателю с Чили и Южной Кореей, которые славятся бесправностью труда⁷.

Причины низкой производительности заключаются в высокой изношенности основных фондов (многие производства не модернизировались с советских времён); в низком уровне модернизации и инноваций (технических новинок не вводим, работаем «по старинке», изобретаем лишь способы усложнить жизнь работнику); низкой стоимости труда (как россиян, так и мигрантов); в отсутствии конкуренции, высокой степени монополизации, наличии крупных государственных (или пользующихся господдержкой) игроков практически во всех секторах экономики.

Низкая оплата труда и прочие отрицательные стороны положения работников связаны с состоянием трудовых отношений в России: работник у нас бесправен, а хозяин практически безответственен. Хозяева и управленцы, пользуясь своим привилегированным положением, диктуют работникам условия, как правило, не считаясь с их интересами. Продолжаем жить по принципу «я начальник, ты дурак» и «не нравится — увольняйся». Протолкнуть людоедское рабочее законодательство удалось после разрухи девяностых с её массовой безработицей, сокращением штатов, простоями и закрытием предприятий⁸. Это позволяло снижать зарплаты работникам без снижения интенсивности их труда. Пренебрежительное и откровенно хамское отношение работодателя стало нормой.

Чтобы платить людям зарплату, на которую нельзя прожить, постепенно и целенаправленно переписывались законы, применялись различные крючкотворские уловки: сперва оклад должен был быть не ниже МРОТ, а потом уже вся зарплата с доплатами и надбавками должна была быть не ниже МРОТ, делали так, чтобы МРОТ мог быть ниже прожиточного минимума, да и сам прожиточный минимум постоянно пересматривали, выкидывая из него различные необходимые расходы (например, на жильё). Минимальная потребительская корзина стала в два раза дешевле по сравнению с советским периодом.

И тем не менее даже по современным подтасованным подсчётам в 2019 году (последнем «нормальном», предкоронавирусном) треть работников крупных и средних предприятий получали недостаточно для воспроизводства своей рабочей силы, ещё четверть — недостаточно для её расширенного воспроизводства. То есть более половины работников в РФ подвергаются сверхэксплуатации.

Именно сверхэксплуатацию Баринов и Павлов предлагают считать рабочим признаком современного пролетариата. Не занятость в промпроизводстве, как считают сталинисты, не создание прибавочной стоимости или труд по найму вообще, как считают либеральничающие марксисты. Пролетариат следует искать там, где есть сверхэксплуатация, где работник не в состоянии восстановить свою рабочую силу. В противном случае придётся записать в пролетариат и высокооплачиваемых работников на объектах «Газпрома», которые вполне довольны своей зарплатой и отнюдь не революционны, и президента РФ (работает за зарплату).

Если же присмотреться к ситуации сквозь призму критерия сверхэксплуатации, то можно выделить более (Ивановская, Костромская, Орловская области и др.) и менее (Москва, Санкт-Петербург, Московская область и др.) пролетарские регионы страны. В плане распределения сверхэксплуатируемых работников внутри регионов, то, естественно, основная их часть придётся на сёла и малые города.

Если оценить распределение сверхэксплуатации по отраслям экономики, то самый высокий уровень показывает сфера образования, сельского хозяйства, культуры и спорта, за ними следуют сфера прочих услуг, администрирования (речь, очевидно, о мелких чиновниках), гостиниц и общепита, водоснабжения и сбора мусора. А наиболее низкие показатели будут в финансах и сфере добычи полезных ископаемых. Но сверхэксплуатация пронизывает все сферы занятости, хотя и не в одинаковых масштабах. Причём учителя, аграрии и работники культуры не только получают зарплату, недостаточную для восстановления сил, но и вынуждены постоянно перерабатывать. Это официальные данные, которые ещё смягчают и приукрашивают реальное положение дел⁹.

В общем, прослеживается закономерность: кто больше трудится, тот меньше получает. Бездельники получают больше всех.

Изучив статистику по доходам и уровню жизни населения Павлов и Баринов приходят к заключению: «По «формальному» признаку — соотношению уровня заработной платы с уровнем, необходимым для воспроизводства рабочей силы, подвергаются сверхэксплуатации около четверти всех работников средних и крупных организаций:

— примерно каждый пятый работник сельского хозяйства, обрабатывающей промышленности, энергетики, строительства;

— каждый четвёртый работник отраслей «торговля и ремонт» и «транспортировка и хранение»;

— примерно каждый третий работник образования, здравоохранения и соцобеспечения;

— около 40% административных работников, работников водоснабжения, культуры и спорта, гостиниц и общепита.

Факт сверхэксплуатации определяется не только величиной заработка, но также и другими факторами — длительностью, интенсивностью и условиями труда»¹⁰.

Далее они подробно рассматривают вышеперечисленные признаки и факторы сверхэксплуатации. Из них стоит остановиться на последнем — низкое качество жизни, быстрый физический и психологический износ.

Сверхэксплуатация приводит к недопотреблению россиянами базовых продуктов питания, а также к заметному ухудшению их (то есть нашего) здоровья. Доля работающих во вредных и опасных условиях не растёт благодаря неустанному занижению уровня вредности. Уровень травматизма остаётся значительным, несмотря на то, что работодатели всячески скрывают его случаи. А уровень смертности на наших предприятиях остаётся одним из самых высоких в мире.

Авторы делают вывод: «Несомненен тот факт, что общий экономический уклад в России приводит к недопотреблению, быстрому физическому и моральному истощению значительной части трудящегося населения. По нашим осторожным подсчётам заработок, недостаточный для простого воспроизводства рабочей силы, получают по меньшей мере от четверти до трети наёмных работников. Разумеется, бедственное положение трудящихся в нашей стране не является новостью. Однако теория сверхэксплуатации позволяет избежать ошибочных представлений о том, что такая ситуация — простой результат экономической отсталости, неэффективного менеджмента или коррупции. Сам зависимый, преимущественно сырьевой характер российской экономики, модель её взаимодействия с мировым рынком, построенная на принципах неэквивалентного обмена, являются главными источниками сверхэксплуатации».¹¹

Баринов и Павлов подчёркивают, что сложившаяся ситуация и её усугубление (особенно в обстановке международной напряжённости) будут приводить к социальным взрывам и акциям протеста со стороны сверхэксплуатируемого населения, но в отсутствие идеологического и политического руководства, эти вспышки будут бесплодными¹².

Выйти из тупика

Итак, красный призрак жив и здравствует, поскольку человечество переживает тяжелейший всесторонний кризис. Само выживание людей находится под вопросом, и капитализм не может решить накопившихся проблем, поскольку он же их и породил. Система капитализма, построенная на жажде прибыли и тотальной войне всех против всех, больше не в состоянии поддерживать себя и служить человечеству. Разрыв между богатыми и бедными достиг невообразимых масштабов. Бесчеловечность капитализма выходит наружу и превращает вчерашние либеральные демократии в фашистские диктатуры, стремящиеся погрузить мир в дикость и варварство. Но и либеральные рецепты оказываются неспособны вывести общество из тупика.

Только революционный переход к небуржуазному, коммунистическому строю является решением накопившихся проблем и выходом из обострившихся противоречий. Увы, нынешние левые неспособны выступить агентами назревших перемен, поскольку утратили теоретическую самостоятельность, организационную инициативу и разрываются между ультраправыми («патриотами») и умеренными правыми (либералами).

Чтобы обновить свою теорию и поставить свой марксизм вровень с современностью левым следует бросить мусолить томики Сталина и ознакомиться с ключевыми произведениями величайших марксистов: Грамши, Лукача, Сартра, Фромма, Хорни, Маркузе, Гевары, Дебрэ, Лифшица, Ильенкова, Тарасова. Это minimum minimorum. Также следует принять на вооружение помимо мир-системного анализа марксистскую теорию зависимого развития, и с их помощью осуществить классовый анализ текущей ситуации в России, чтобы выявить наиболее угнетённые и потенциально революционные классы.

Это программа ближайшей и неотложнейшей коллективной интеллектуальной работы. Указанные авторы и их произведения должны быть включены в программы самообразования марксистских кружков. И не для задалбливания, а для творческого обсуждения и принятия резолюций.

Этот текст в качестве проекта манифеста предлагается для обсуждения и доработки всем неравнодушным марксистам. Пусть эта дискуссия приведёт к поиску новой современной платформы для объединения живых и прогрессивных сил на базе революционного марксизма.

Ну, и завершим вполне авторитарно — цитатой классика: «Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть свергнута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами, когда… становится радикальной. Быть радикальным – значит брать дело в корне».

Примечания

1Слава богу, эта работа была переведена и издана в России вместе с ценными сопутствующими материалами: Зависимое развитие и сверхэксплуатация труда. Сб. статей. СПб.: Лема, 2023.

2Споры по этому вопросу возникали в марксистской среде (взять хотя бы дискуссии среди советских и зарубежных марксистов в 1920-е и в конце 1950 — начале 1960-х гг. на эту тему), но, как водится, они были задушены сверху.

3Так что антимигрантская политика нашего пошедшего на поводу у ультраправх правительства является выстрелом себе в ногу.

4Казалось бы, сегодня в России сложился дефицит рабочей силы, но глава Минтруда уже заявил, что это всё равно не приведёт к росту зарплат.

5Про субимпериализм также писал П. Бонд из ЮАР. Про субалтерную империю – грамшианец и российско-эстонский историк-международник В. Морозов (ныне сидит в эстонской тюрьме по бредовому обвинению в шпионаже в пользу России).

6См. Баринов Д., Павлов Р. Сверхэксплуатация труда в России. // Зависимое развитие и сверхэксплуатация труда. Сб. статей. СПб.: Лема, 2023.

7 Данные ОЭСР.

8В том числе, принятие ТК РФ вместо КЗОТ, который продолжал с оговорками действовать при Ельцине.

9Иными словами, потенциальный «новый пролетариат» следует искать не столько в рабочем классе, сколько в сверхэксплуатируемых сферах.

10Там же. С. 77.

11Там же. С. 126.

12Хотя, может быть, и масштабными, как в Казахстане.