Красная тоска

Методологические ошибки левых

Разрыв теории и практики

Можно назвать много причин того, что левые в современной России отодвинуты на обочину общественной жизни: это и тридцать лет прицельных полицейских преследований, и вредительская деятельность КПРФ, и неослабевающая агрессивная антикоммунистическая пропаганда, и общее снижение интеллектуальной и политической культуры.

Однако справедливости ради следует сказать и о проблемах самих левых. Ибо эти проблемы в первую очередь подлежат исправлению российскими левыми. За отпущенное им со времени развала СССР время российские коммунисты в большинстве своём так и не сумели выработать адекватную современному состоянию мира теорию, не сумели стать понятными современным россиянам и понять самих россиян, нащупать свою социальную базу.

Некоторые успехи были достигнуты. Пожалуй, ближе всего к созданию новой целостной левой теории в России подошли коллективы ныне почивших в бозе онлайн-журналов «Сен-Жюст» и «Скепсис». Александр Тарасов, главред «Сен-Жюста», неоднократно клеймил российских «левеньких, таскающихся на Болотную» за их организационную несамостоятельность и зависимость от либеральной организационной и идеологической повестки. При этом он особо подчёркивал нежелание левых развивать теорию, постоянное отставание от современности, жизнь в прошлом¹.

Увы, сегодня взгляды «Сен-Жюста» и «Скепсиса», во-первых, остаются малоизвестными современным левым, а во-вторых, уже также нуждаются в критическом развитии. Но ничего подобного и рядом нет в современных левых ресурсах.

Если пробежаться по современным российским левым пабликам и каналам, то мы увидим, конечно, отклики на актуальные события. Но на какой методологической базе эти отклики делаются? В какую широкую картину мира они вписываются? И какие практические выводы из этого следуют? Как правило, это остаётся непрояснённым. Либо даётся обзор какого-то исторического события, явления, опять же, без привязки к современности. Если же даются теоретические материалы, то это оказываются просто перессказы идей, как минимум, полувековой давности. Снова без привязки к современности и поправок на эту современность.

Заглянем на сайт «Рабкор» Бориса Кагарлицкого². Новостные подборки даны без какой-либо аналитики, без обобщений и выводов. Есть ценные интервью. Например, с активистом профсоюза «Правда сотрудников». Но в интервью высказано мнение самого профсоюзника, который коммунистом не является. В чём же заключается коммунистическая оценка роли профсоюзов, какие проблемы и, главное, противоречия видны в их деятельности? Какую позицию занимают коммунисты в отношении профсоюзов? Жанр интервью, конечно, таких тем не предполагает.

Перейдём в раздел «Аналитика». Тут множество исторических материалов. Но вот, казалось бы, нечто актуальное — матераиал Ирины Гордеевой «Отказы от военной службы и формирование пацифистского движения в Российской империи и СССР». Увы, он сводится к банальному «академическому» изложениию «фактической» стороны дела. В таком-то году было то-то, а с такого года стало то-то. Почему это происходило, по каким причинам менялось, и какой вывод из этого можно сделать — всё это покрыто мраком неизвестности.

Взглянем на ютуб-канал «Вестник бури», где бессменно красуется Андрей Рудой. Тут дело в том, что тексты для озвучиваемых Рудым роликов пишут разные люди (включая и самого Рудого). Эти люди могут быть более или менее адекватными. Отсюда, кстати, споры о том, троцкист Рудой или сталинист. Порой действительно ценные, прорывные материалы тонут в проходных, забиваются всякой ерундой вроде роликов о хип-хопе. Что у нас тут? Опять же много истории, где просто озвучиваются какие-то факты из старых учебников (например, ролики про освобождение женщин в СССР, про май 1968, про Нестора Махно). Темы эти подаются в целом в духе советской историографии с лёгким добавлением «неоднозначности».

Есть разбор нового учебника истории, но буквально на уровне поиска и вышучивания отдельных несуразностей. Есть ностальгическое видео «Почему красный Youtube сдулся», в котором Рудой (или кто-то из его авторов?) скучает по временам, когда Гоблин ещё был «правильным». Хорошо бы, конечно, какие-то из этих материалов разобрать подробнее, однажды я так и сделаю.

Но какие практические выводы следуют из всего, что озвучивает Рудой (а также Комолов, Сёмин и иже с ними)? Что должен делать человек, уверовавший в правоту левых ютуберов? Ставить лайки, делать репосты, присылать донаты, покупать мерч. И Рудой, и Комолов с его «простыми числами» не требуют от единомышленников более серьёзных действий. Они нуждаются в подписчиках и донатерах, но не в активных сторонниках.

Важно ещё и то, что сами алгоритмы Ютуба не располагают к серьёзному теоретизированию. Чтобы не потерять охвата, не выпасть из трендов выгоднее делать ставку на материалы, ориентированные на «широкого потребителя», а не на группу продвинутых. Таким образом теория в Ютубе не движется дальше ликбеза. Ибо ликбезовские материалы будут самыми массовыми, а материалы прорывные, теоретически сложные не соберут требуемых лайков и просмотров. Куда же податься человеку, прошедшему базовый уровень и уже взявшемуся за книги? Ему в левой блогосфере делать нечего.

На ресурсах меньшего масштаба с теорией всё тоже довольно плохо. Имеются публикации новостей с критикой их с позиций упрощённого марксизма. По большей части практическими выводами из всей этой критики является превознесение советского общества над капиталистическим и мечты об «СССР 2.0».

Серьёзного анализа действительности с точки зрения таящихся в ней противоречий мы у современных горе-диалектиков не увидим. Между тем, как верно отмечал один из лучших советских философов Эвальд Ильенков: «Диалектика вообще и состоит в том, чтобы в фактах, в составе фактов, образующих систему условий нерешенной задачи, выявить их собственное противоречие, довести его до предельной ясности и чистоты выражения, а затем найти ему “разрешение” опять же в фактах — в составе того единственного факта, которого пока в поле зрения нет и который нужно найти. Противоречие и заставляет искать такой факт. В этом случае противоречие в мышлении (то есть “логическое противоречие”) разрешается в согласии с тем способом, которым реальные противоречия разрешает сама действительность, движение “самой вещи”»³.

Увы наши левые отрывают свою теорию от фактов, а факты — от теории.

В ссоре с реальностью

Теперь давайте попробуем нащупать наиболее распространённые методологические ошибки левых, которые препятствуют их осмыслению действительности.

Первый, наиболее очевидный, это их оторванность от современности, от действительности. Левые психологически живут в прошлом, в ХХ веке, зачарованы его сюжетами. Казалось бы, такое обвинение несправедливо: в каждом левом паблике мы найдём уйму отзывов об актуальных событиях. Однако осмысление этих событий происходит не с точки зрения их собственной логики, а путём вложения в них старой понятийной начинки.

Попробую пояснить на примере. Я обратился в ряд левых пабликов с предложением написать и прислать тексты на тему современного масскульта. Уже имея определённые опасения, я подчёркивал, что хотел бы увидеть рецензии на конкретные явления из мира современной массовой культуры (отдельные произведения, творчество конкретных авторов, направления или тенденции) со сколь угодно широкими выводами.

Увы, нет. Мои призывы остались неуслышанными и я получил ряд статей «общефилософского» характера — о том, что такое творчество, о его несовместимости с буржуазными рыночными установками, о свободе личности и т. д. — где в качестве примеров приводились авторы XIX, а то и XVIII века. Какой вывод из этого можно сделать?

Авторы чувствуют себя комфортнее среди проверенных тем и фигур, уже разработанных и проанализированных их авторитетами. По этим культурным явлением для них уже готово авторитетное мнение.

Более того, очевидно движение не от конкретного к абстрактному, а от абстрактного к конкретному. Сперва формируется теоретическая рамка, основанная на мнении авторитетов, а потом в неё втискивается содержание конкретной действительности. Причём не всегда даже конкретной. Порой о современности, её тенденциях, её авторах говорится без конкретных примеров, отвлечённо.

Если же конкретные примеры приводятся, то за ними также приходится ходить довольно далеко. Скажем, в качестве примера современного искусства приводится группа «Пусси Райот». Но, простите, «Пусси Райот» — это 2012 год! Про них забыли уже даже самые ярые их поклонники. Кому и что можно доказать на столь протухшем примере?

Между тем, напомню, Маркс к своим коммунистическим убеждениям пришёл именно двигаясь от конкретного к абстрактному. Утопический социализм его времени его отнюдь не прельщал именно своей умозрительностью, своим морализаторским тоном. Маркс намеревался развенчать его и с этой целью приступил к исследованию капиталистической действительности. И в ходе своего исследования натолкнулся на непреодолимые противоречия, которые и вывели его к идее коммунизма, но не отвлечённой, как у утопистов, а вытекающей из самих основ действительности.

Наши же левые идут обратным путём. Точнее даже не идут. Они уверовали в учение Маркса и, собственно, принимают его на уровне книжной абстракции. В итоге они остаются в ссоре с действительным положением дел, с действительным обществом, с действительным состоянием умов и предпочитают общение в кругу единомышленников.

Один представитель левого сообщества недоумевал по поводу моей статьи о конце постмодернизма, где я анализировал дебаты писательского форума. Доводы были такие: к чему разбирать мнения всей этой писательской сволочи? Мол, всё равно они там все проститутки капитала.

Звучит радикально. Действительно ведь никто на этом форуме на стол не вскочил и портретом Сталина размахивать не стал. Никто даже ни разу «Интернационал» не попытался спеть. Тогда к чему копаться в оттенках мнений этой заведомо мещанско-буржуазной публики?

Однако за этим внешним радикализмом на самом деле кроется исследовательская лень и страх перед действительностью. Ещё бы, лучше лишний раз переписку Энгельса с Каутским прочитать. Вот там всё здорово — что ни страница, то «капитал» да «пролетариат».

И всё же, с чего это мой корреспондент так разбушевался и одним махом вымазал довольно пёстрое писательское сообщество (причём речь шла о форуме молодых, то есть ещё открытых новым веяньям писателей) одной чёрной краской? Может быть, среди этих людей были лично честные и даже вполне себе неглупые и образованные люди, у которых молодому р-революционеру есть чему поучиться?

Далее, даже если значительная часть писателей озвучивала чисто обывательские мнения, так ведь это мнения (хотя бы в виде ложного сознания) как раз тех самых широких масс, с которыми должны работать коммунистические агитаторы.

Наконец, если на форуме раздавались голоса врагов, то тем более к ним следует прислушаться.

Эдакая же «детская левизна» напоминает вульгарную социологию, с которой пришлось бороться советским марксистам в двадцатые годы прошлого столетия. Логика у вульгарных социологов была та же самая: долой всё прежнее искусство, поскольку оно непролетарское и классово чуждое. На этом основании призывали сдать в архив Пушкина, Толстого, Достоевского. Хочется вслед за выдающимся советским философом Михаилом Лифшицем призвать наших левых «понять, что дело… в перемене метода», что «нужно заново переучиться, выбросить все привычные шаблоны вульгарной социологии, взяться за азбуку ленинизма»⁴.

Учитесь у Ленина! Ведь он, например, высоко ценил Толстого, хотя и понимал всю ложность толстовских идей. Толстой был революционером? Вовсе нет. Но он был великим писателем и выразителем умонастроения широких масс. Вот почему Ленин назвал его «зеркалом русской революции». Без этого зеркала трудно было бы понять психологию большинства россиян (на тот момент — крестьян). А революция Ленина преуспела именно потому, что сумела склонить на свою сторону крестьянское большинство, кстати, отнюдь не пролетарское, а мелкобуржуазное по своему сознанию и образу жизни.

Именно творчество Толстого помогло Ленину понять душу российского крестьянина, а значит, и российского солдата: «Солдат был полон сочувствия крестьянскому делу; его глаза загорались при одном упоминании о земле. Не раз власть переходила в войсках в руки солдатской массы, — но решительного использования этой власти почти не было; солдаты колебались; через пару дней, иногда через несколько часов, убив какого-нибудь ненавистного начальника, они освобождали из-под ареста остальных, вступали в переговоры с властью и затем становились под расстрел, ложились под розги, впрягались снова в ярмо — совсем в духе Льва Николаича Толстого!»⁵

Думаю, тут мне мой ультрареволюционный оппонент мог бы возразить: «Так ведь то Толстой, гений литературы! Где такие гении сегодня? К чему мне изучать мнение и творчество каких-нибудь Прилепиных и Акуниных, а то и кого-то ещё менее знаменитого?»

Напомню: тот же Ленин, наверняка являющийся для моего собеседника бесспорным авторитетом, прислушивался к мнению не только всемирных знаменитостей и бесспорных гениев. Он откликнулся и на выход реакционного сборника «Вехи», отреагировал на заявление эмигранта Устрялова, заметив за каждым из этих событий особую тенденцию. Ильич был чуток к настроениям интеллигенции. И то, что он единственный раз в личной переписке назвал интеллигенцию «г***ом нации» вовсе не являлось определяющим выражением его позиции.

Повторюсь, для него было важно не просто зафиксировать тот или иной факт, ту или иную позицию, состояние умов, но разглядеть за этим фактом тенденцию, сдвиг, угадать возможное развитие этой тенденции. Вот я и попытался обозначить тенденцию: ещё в первые месяцы войны я указал на раскол в среде российской богемы и интеллектуалов, а также на фашизацию российского государства как часть общемировой тенденции. Оказался я прав? Последовавшие события показали, что, да.

Мои же оппоненты из левой среды ссылались на несущественность этих сдвигов, якобы после 24 февраля 2022 года принципиально ничего не изменилось. Но принимая такую позицию, можно уподобиться религиозным фанатикам, со дня на день ожидающим конца света и на этом основании не желающим обращать внимания на окружающие события.

Приведу пример с тем же постмодернизмом. Первоначально постмодерн был выражением мелкобуржуазной революционности, но после 1968 года он заключил союз с неолиберализмом и стал его идеологическим и культурным орудием. При повнрхностном взгляде может показаться, что сегодня постмодернизм по-прежнему силён и популярен: в музеях «современного искусства» по-прежнему демонстрируют фекалии, а в кинотеатрах и стриминговых сервисах демонстрируют картины, наполненные либеральной «повесткой».

Но это именно при поверхностном взгляде. С одной стороны, чтобы поддерживать иллюзию своей радикальности и прогрессивности современное искусство вынуждено усугублять своё послание, всё более навязчиво и тотально наполнять свои произведения гендерной, расовой и лгбт тематикой, что постоянно сужает аудиторию такого искусства. Более умеренные слои отходят от такого искусства, выражают своё недовольство и раздражение.

Интернет полон критикой и насмешками над современным западным масскультом. Аудитория поделилась, как минимум, на два равных лагеря. Коммерческие провалы следуют один за другим. Достаточно вспомнить франшизу «Звёздных войн» и телесериал «Кольца власти». Чисто постмодернистское засилье ремейков старой «классики» (с добавлением повестки) также вызывает насмешки и критику.

Далее, целые страны строят свою государственную политику на отрицании постмодернистской идеологии толерантности и «открытости», разворачиваясь к консерватизму и традиционализму. В первую очередь я имею в виду Россию. И если разворот этот выглядит убого, то вспомните консерваторов XIX века. Они тоже выглядели нелепо.

Наконец, даже в странах капиталистического центра, источнике неолиберализма и постмоденизма, набирают массовую поддержку правые и ультраправые движения. И эти движения выбирают в качестве удобной мишени именно постмодернизм и «повестку», поскольку неолиберализм как система некоторые из них устраивает, некоторые же идут дальше и выступают против свободного рынка, требуют протекционистских мер в экономике и вмешательства государства.

Поэтому, несмотря на то, что постмодернизм всё ещё удерживает командные высоты где-то в голливудских студиях, он всё больше оказывается в состоянии осаждённой крепости. Тем более, что и в самом Голливуде не всё спокойно, если учесть забастовки актёров и сценаристов. Повторюсь, чтобы удержаться на плаву, постмодернизму и неолиберализму необходимо постоянно двигаться вперёд, усугублять собственные методы. Использование искусственного интеллекта для составления сценариев фильмов⁶ — это вполне закономерный с точки зрения постмодернизма и неолиберализма шаг. Но этот шаг и приближает их падение.

Надо понимать, какой этап и какого процесса мы проходим. То есть мы не просто живём в эпоху постмодерна, мы её доживаем.

Какова актуальность?

Другая важная проблема российских левых: они не понимают к кому и с какой целью они обращаются. Поэтому зачастую они буквально с первых слов своих статей начинают ругаться и навешивать ярлыки, что, конечно же, отпугнёт обычного читателя. Ругань стала чуть ли не основным предназначением интернета. Необычайную популярность имеют видео, в которых кто-то кого-то унижает, опровергает, грубо «ставит на место».

Все эти материалы заведомо рассчитаны на «своих», и алгоритмы поисковых систем устроены так, чтобы человек, предпочитающий, скажем либеральную повестку, получал в рекомендациях только соответствующие его взглядам материалы. И то же самое с патриотами и т. д. Таким образом он оказывается в своеобразном информационном «пузыре», в котором получает только ту информацию, которая соответствует его взглядам и убеждениям.

Вот в таком пузыре как правило и находятся наши левые. И пишут они для обитателей одного с ними пузыря. Хотя какой в этом смысл? Те, кто разделяет коммунистические убеждения, не нуждается в вашей пропаганде. Точно так же нет смысла ругаться и обливать ядом ваших заведомых противников. На них это не подействует.

Работать надо с колеблющимися, с теми, кто ещё не на вашей стороне, но кого можно перетянуть в свои ряды. Но для этого не надо сходу махать флагом, развешивать ярлыки и сыпать марксистскими терминами.

Увы, замкнутости левых способствует и наследие сталинизма, то, что Ленин называл «коммунистическим чванством». Изолированный от окружающего мира СССР и был таким гигантским пузырём, где внутри все были согласны с установками руководства, а снаружи располагались «враги». Потому советская пропаганда и работала так плохо, что ей не приходилось никого ни в чём убеждать. Что и привело к её окончательному вырождению в чистое фарисейство.

Конечно, писать нужно и для своих, но не ради агитации, а ради разбора проблемных и сложных животрепещущих вопросов. Но для этого необходимо обращать внимания на противоречия внутри своей позиции и внутри своего лагеря. К чему разбирать набившие оскомину темы «что есть идеализм» да «что есть оппортунизм», рассуждать о философском понятии «абсолютной свободы»? В чём актуальность этих вопросов? Вас об этом кто-то спрашивал? В обществе об этом идут острые дискуссии? Буржуазные идеологи говорят об этом? Эти темы поднимаются в современном искусстве? Нет. Тогда зачем?

Ещё один признак «коммунистического чванства» это отсутствие интереса и даже отвращение к непроверенным теоретикам и мыслителям. В итоге одобрение получают какие-нибудь авторы протухших учебников марксизма-ленинизма брежневской поры, пережёвывающие решения каких-то там съездов, а философы, даже философы-марксисты, с мировым именем выбрасываются за борт.

Помню, как одному марксистскому кружку, пригласившему меня в качестве ведущего и строившему свою работу на изучении «Антидюринга» и сталинских учебников, я предложил познакомиться с теоретиками «франкфуртской школы» — Фроммом, Маркузе.

— Так ведь они не наши, западные, — был мне ответ.

— Так ведь и Энгельс западный, — удивился я.

— Западный, но наш. Его в СССР хвалили. А эти все — оппортунисты.

Что крылось за этим ярлыком? Бог весть. Может быть, то, что Маркузе сотрудничал с американскими институтами. Но, простите, никто ведь не просит принимать всё сказанное в той или иной книге на веру. Думайте, анализируйте, ищите противоречия. Берите то, что вам нужно. Но, пожалуй, проблема заключалась в том, что критерием отбора нужного и ненужного должна быть практика. А какие практические задачи ставят перед собой марксистские кружки? Да никаких. Прочитать спускаемый им головными организациями «проверенный» список литературы, вызубрить необходимый набор аксиом. Применять их в жизни всё равно ведь не придётся. Максимум — вставлять в виде цитат в свои тексты.

Раз нет практики, то не может быть и живого интереса к теории, к её обновлению. Для дружеских чаепитий хватит и «Антидюринга».

Хотя по-хорошему, читать надо даже своих противников. Особенно противников. И не только для того, чтобы зацепиться за какую-нибудь несуразность и поскорее раскритиковать. Не поняв своей особой «правоты» противника невозможно в корне опровергнуть его позицию.

Страх перед непроверенной литературой происходит и от того, что к тексту привыкли подходить как к священному писанию. Либо полностью отвергать его, либо целиком принимать. Всякая неоднозначность вызывает растерянность и порой, как следствие, агрессию.

Приведу ещё один пример. В одном марксистском кружке взялись изучать статью Эвальда Ильенкова «Школа должна учить мыслить». Там Ильенков высказывает массу ценных мыслей и о противоречии, и о преодолении догматизма — о многом из того, что было сказано выше. Но как было построено изучение этой статьи в кружке? Все прочитали статью, и руководитель приготовил вопросы по ней, на которые участникам предстояло ответить.

Вопросы и ответы были такими:

— На чём должно строиться обучение?

— На самостоятельном мышлении.

— В чём основа самостоятельного мышления?

— В поиске противоречия.

— В чём опасность обучения?

— В догматизме.

Понимаете? Они прочитали статью и сделали всё ровно наоборот! Превратили статью в набор аксиом и принялись зубрить и талдычить эти аксиомы.

Как же следовало построить работу? Во-первых её следовало связать с личным опытом участников и дать им свободу собственного суждения, проверки правильности положений статьи собственным опытом. Следовало спросить: «Вот вы все учились в школе, вузе. Скажите, каким образом было построено ваше обучение? Было ли вам интересно учиться? Пригодились ли эти знания в жизни?» И через обсуждение личного опыта участников двигаться по пунктам статьи.

Не нужно делать из участников кружка стадо баранов. А из руководителя — пастыря.

Творить историю

Откуда берутся вышеперечисленные проблемы? Из отсутствия программы действий. Как я уже говорил, современные коммунисты в большинстве своём не нуждаются в активных сторонниках, не знают, что им предложить, к чему призвать.

Что должен делать человек, уверовавший в коммунистические идеалы и готовый служить делу грядущей революции? Понятное дело, проще всего попросить у него денег. Мол, присылайте донаты, а мы их употребим, как следует, будьте покойны. Но всякому мало-мальски грамотному марксисту понятно, что это не выход. Революция — это деятельность, творчество масс.

Собственно, потому массы и восстают против капитализма, чтобы преодолеть отчуждение, чтобы перестать быть шестерёнками в рыночном механизме, орудием в чужих руках. Люди хотят стать хозяевами своих жизней, творцами своей истории. Деньги же — это и есть символ отчуждения, обезличивания человеческих усилий. То есть, словами Маркса, деньги — это отчуждённый труд.

Итак, сторонникам нужно предложить какую-то программу действий.

Какие тут могут быть варианты?

Часть организаций вовлекают своих сторонников в кружковую деятельность⁷ и даже спускает некую программу, по которой следует заниматься. Проблема в том, что программы эти оставляют желать лучшего как в содержательном, так и в методическом плане. В содержании некие побочные, неосновные работы классиков, вроде энгельсовского «Анти-дюринга» соседствуют со скучнейшими учебниками брежневской эпохи, темы берутся отвлечённые, оторванные от современности и практики. Я, например, не считаю правильным начинать программу кружка самообразования с изучения принципов формальной логики.

В плане методическом обучение построено на механическом запоминании, заполнении опросников, а не на критическом разборе и приложении произведения к реальной жизни.

Следующим этапом вовлечения может быть редакционная деятельность. Создание единомышленниками (индивидуально или коллективно) текстов: статей, репортажей, заметок и через это включение в редакционную деятельность центральных органов. Отчасти этим пытается заниматься «Рабкор», но требования к качеству материалов там настолько низки, что, скорее, это портит облик издания.

Лучше уж не лениться и выделить время, силы, кадры для работы с потенциальными корреспондентами, для серьёзной совместной корректуры присылаемых материалов. Тогда на местах вы получите действительно способных и качественных сотрудников.

Первые два варианта (кружковое самообразование и редакционная деятельность) подходят, когда численность ваших активных сторонников исчисляется единицами или десятками. Когда же их количество приближается к сотне, можно подумать и об агитации.

Красная тоска

Отсутствие практики ведёт к эскапизму. И это укрепляет у наших левых ностальгиию по СССР. Да, серьёзнейшая проблема — это идеализация СССР и абсолютизация советского опыта, недиалектический взгляд на почти вековой период отечественной истории.

Для многих левых их убеждения сводятся к мечтам о возрождении Советского Союза, о построении «СССР 2.0». Они хвалят всё советское, живут по советским учебникам и т. д. Распад же и развал СССР для них — результат предательства, заговора, инспирированного врагами СССР, но никак не результат внутренней логики развития Советского Союза и Октябрьской революции. Между тем, как известно, всякая система либо развивается, либо гибнет — статики в мире нет.

Пожалуй, наиболее серьёзный и проработанный взгляд на советский феномен предложил Александр Тарасов: СССР должен был стать опорной базой для мировой революции. Отказавшись от этой роли, он предопределил свою судьбу. Поэтому всякое советское явление (будь то космическая отрасль, кинематограф или марксистская теория) мы должны рассматривать с точки зрения двух противоречивых тенденций — как наследие Октябрьской революции и как её отрицание, предвестье распада.

СССР 2.0, в какой бы точке планеты он ни был построен, неизбежно погибнет, если будет смотреть на себя как на самоцель, а не на средство для мировой революции, если он будет стремиться увековечить себя в своей особости, а не растворить во всемирной социалистической системе, у которой не может быть единого центра.

Увы, советский эксперимент оказался провальным, и потому он прежде всего нуждается в критическом осмыслении, а не в тоскливом завывании о «Стране, которой нет», как это делает Сёмин. Надо вспоминать не то, как хорошо было в СССР, а то, за что мы должны бороться сегодня, какое общество мы должны строить, какие непосредственные шаги к этому новому обществу предпринимать.

В следующий раз мы займёмся анализом конкретных статей и выступлений наших левых.

Примечания

1См., например, Тарасов А. Левые зашли в тупик. https://expert.ru/2013/11/8/levyie-idut-napravo/

2Которому желаем скорейшего освобождения.

3Ильенков Э. Школа должна учить мыслить! http://caute.ru/ilyenkov/texts/sch/schola.html.

4Лифшиц М. Надоело. В защиту обыкновенного марксизма. М.: Искусство — XXI век, 2012. С. 377.

5Ленин В.И. Лев Толстой как зеркало русской революции. http://revolucia.ru/lenin_lev_tolstoy_kak_zerkalo.html

6В России аналогичный шаг предпринимается в сфере образования. Введение универсальной платформы «Сферум» предполагает в перспективе введение онлайн-обучения и замену живых учителей набором электронных курсов.

7Теоретическое обоснование см. в Тарасов А. Н. Оргвопрос. https://scepsis.net/library/id_3610.html.